— Знаешь, я много над этим думал, — на ходу делился своими мыслями Трушин. — Ну, над всем, что произошло. Уж обсуждали… и с женой, и с дочками, с сыном приемным — он у меня умница. Ленка, жена, между прочим, тоже не дура — кандидат технических наук, а сын Денис — круглый отличник, между прочим, еще и по-французски говорит, как я по-русски…
Тихомиров удивленно вскинул глаза:
— Денис Лезнов — твой пасынок что ли?!
— Ну да. А ты его откуда знаешь?
— Вместе в одном обществе состоим.
— А… Так вот, мы поговорили и пришли к выводу: все это с адронным коллайдером как-то связано. Вот сам вспомни тот день, когда все навернулось! О чем тогда все говорили? Что в Интернете писали? Вспомни страшилки-то!
— Ну да. — Максим кивнул. — Только Григорий Петрович говорит: ерунда все это.
— Да Петрович старый просто, и что такое коллайдер — толком не понимает.
— А ты понимаешь?
— Конечно! Я ж на физмате учился… правда, только три курса закончил, но все-таки. В нем, в нем все дело, понимаешь, элементарные частицы ускорились больше, чем нужно, — вот и пожалуйста, вот и все!
— А что же это у нас-то только? Именно в нашем городе! Где мы, а где коллайдер?
Трушин резко замедлил шаг и, посмотрев собеседнику прямо в глаза, тихо сказал:
— А откуда ты знаешь, что это — только у нас? Может, нам, наоборот, еще повезло.
— Ну ты и скажешь… — Максим рассеянно остановился. — Это ж значит, что же… навсегда что ли?
— Может быть… А может, и нет, никто ведь ничего толком не знает. Но, считаю, всегда нужно готовиться к худшему — весной произвести земельный кадастр, запланировать, что где посеять, фермы открыть — тушенка-то скоро закончится, да и вообще — всех продуктовых запасов вряд ли до весны хватит… Черт! Упустим ведь сейчас упыря этого! Ты беги, а я поехал!
Прыгнув в седло, Трушин закрутил педали, тормознув где-то на повороте, у старой вербы.
Тихомиров еле догнал, сердце так и стучало и, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.
— Исчез, гад, — тихо сообщил «лесовик». — Во-он в тех домишках скрылся.
Домишки, на которые он указывал, представляли собой скопище самого гнусного вида трущоб, в большинстве своем деревянных, но были и кирпичные — одноэтажные бараки на две-четыре семьи. В оконце одного из бараков вдруг вспыхнул свет… свеча или керосиновая лампа — электричество там было отключено за неуплату еще в спокойные времена, которые теперь, наверное, следовало бы именовать доисторическими.
Переглянувшись, напарники спрятали велосипед у забора и, стараясь не шуметь, вошли во двор через распахнутую настежь калитку. Дрожащий оранжевый свет, падающий из окна барака, выхватывал из быстро сгустившейся тьмы брошенные на землю доски, картофельные ящики, какие-то полусгнившие корзинки, ведра — следовало сильно постараться, чтобы не зацепить весь этот хлам.
