— Учительница что ли?
— Нет, в заказнике работает.
— А… Тебя-то самого как зовут.
— Димкой… А вас?
— А я Максим. Максим Андреевич. Можешь просто — дядя Макс. — Надев сапог, Тихомиров поднялся на ноги и настороженно прислушался. — Ну, Димка, пошли что ли… Только осторожно… и постараемся не шуметь.
Хорошо бы вообще-то добраться до машины. Если ее не прихватили местные ухари — вполне ведь могли отыскать. Не те мужики, так их староста, Микол, — он же в город двинул. Между прочим, болотами. Значит, не должен бы увидеть.
— Слышь, Димыч… ты там, в лесу, машину случайно не видел? Синий такой «логан».
— Не-а, не видел… Дядя Макс, а я вон ту березу помню!
— Какую?
— Во-он ту, корявую… Там еще надпись должна быть вырезана.
Оба беглеца, тяжело дыша, подбежали к дереву.
— Ну, вот она!
Максим усмехнулся, увидав давно, наверное, уже вырезанную надпись, можно сказать — классическую: «Витя + Маша = Любовь».
— Отсюда совсем недалеко до болота… я дорогу знаю. Может, покричать?
— Не! — испугался Макс. — Думаю, лучше не надо.
Они-то не кричали. Кричали другие. Вернее сказать, другая:
— Дима-а-а-а! Дима-а-а!!! ау-у-у!!!
— Мама! — радостно вскинулся мальчик. — Меня ищет… Мама! Мама! Я здесь!!!
И побежал на крик. И Максим — за ним следом.
Димкина мама оказалась симпатичной невысокой женщиной лет тридцати пяти, светленькой, с круглым приятным лицом и милой улыбкой.
— Здравствуйте, — вежливо кивнул Тихомиров. — А мы вот тут с вашим сыном заблудились немного. Кстати, вы тут нигде синий «рено» не видели?
— Синий? — Женщина улыбнулась. — Видела. Так это ваша машина. Здесь недалеко… только я вам покажу, как идти, — там кругом трясина.
— Ой, мама. — Мальчишка бросился матери на шею, обнял, прижался и зарыдал. — Мама… что там было… я тебе потом расскажу…
— Ну-ну, не плачь… подумаешь, заблудился.
— Мама… там… там…
Успокоив ребенка, женщина — звали ее Валентиной — призывно махнула рукой:
— Идемте, Максим. Поищем вашу машину.
— Не тяжело с ягодами-то? — Тихомиров кивнул на полное ведро брусники: — Давайте, я понесу…
* * *
Машина стояла там же, где и была оставлена, — на лесной дорожке, у лужи. И даже дверца была приоткрыта… Макс дернулся… Слава богу — ключи на месте.
— Садитесь, подвезу. Далеко вам?
— В Калинкино.
— Ох, ничего себе вы забрались — семь верст киселя хлебать!
— Так здесь — лесами, болотами — близко.
* * *
Нику он увидел у своего дома, когда, возвратившись из Калиновки, уже припарковал свой «рено». В маечке и дико коротких шортиках, в лаковых сапогах, с каким-то сверкающим стразом в пупке — ну надо же так вызывающе вырядиться… Впрочем, эта девчонка так обычно и одевалась… естественно, после работы.
