— Все в коридор. Ждать! — заорал я, прыгая в лифт.
В кабинете я тупо уставился на четыре ствола, направленных мне в живот. За короткий миг, пока меня не признали, я успел проклясть и себя, и свою доверчивость, и даже попытаться поднять свой «узи». Потом я, не обращая внимания на взвинченных людей и на побелевшие пальцы на курках, стал снова просматривать помещения. Вадик находился в самом низу коридора, в тупике возле шестого склада. Он сам загнал себя в угол. Хотя, если разобраться, он и так был в ловушке. Из резиденции без меня все равно никто выйти не мог.
* * *
И вот — все! У меня нет больше зама. Я сам только что превратил его в кучку протоплазмы, когда он сам себя загнал в самый низ коридора, и не могу сказать, что мне это далось легко.
Да, Вадик был мертв, а вопрос о причинах и еще одном участнике мятежа так и оставался нерешенным. Уже подходя к кабинету, я вспомнил об охране и, не желая рисковать, крикнул в открываемую дверь:
— Это я! Не стрелять!
Лица все так же были напряжены, а у Лены слегка размазалась тушь вокруг глаз.
— Можете успокоиться, — проговорил я. — Спрячьте оружие и топайте в общую комнату. Лена — останься.
Надо признаться, у меня давно уже дрожали колени от напряжения. Я опустился в кресло за столом и жестом пригласил Лену садиться.
— Я бы хотел задать тебе пару вопросов, — начал я, еще толком не понимая, зачем мне понадобился разговор с ней в такой момент. Скорее всего, я хотел обсудить свои проблемы в надежде натолкнуться на решение по ходу разговора. Я давно заметил: если не можешь найти в чем-то ошибки, попробуй объяснить решение несведущему человеку. В большинстве случаев это помогало.
Лена неловко рухнула в кресло напротив и судорожно кивнула головой. Видимо, решив, что этого недостаточно, она выдавила:
— Да, конечно…
Во рту у меня не было ни капли с момента звонка Вадика, и я снова потянулся за бутылкой с вином. Для этого мне пришлось привстать, а назад я плюхнулся со всего маху. Предусмотрительно передвинутый вперед «узи» отозвался легкой болью в паху, а сползший назад транслятор больно ударил по почкам.
Я все-таки не выругался. Просто зашипел и, достав коробку, положил ее перед собой на стол. Этот невинный жест почему-то заставил побледнеть Лену.
— Что ты хочешь, чтобы я рассказала? — испуг заставил ее и без того большие глаза увеличиться почти вдвое.
Я умудрился не обратить внимания даже на это. Лена мне нравилась, и я не скупился на знаки внимания. Каждый раз, когда она заходила ко мне, угощал кофе или вином, иногда дарил разные мелочи, делал комплименты. Так и сейчас, я протянул ей наполненный стакан и сказал:
