— Кто вы такие? — наконец родилось из толстых губ начальника.
— Туристы, — Андрей говорил спокойно и даже с легким вызовом. Он изображал оскорбленного гостя острова, которого обвинили в провозе ядерной боеголовки.
— Документы? — потребовал горилла и протянул лапу. Потом, как бы вдруг увидев на нас наручники, осклабился: — Нет у вас документов. Мы обыскали ваш номер и ничего даже отдаленно напоминающего паспорта не нашли. Так кто вы?
Андрей с презрением пожал плечами и отвернулся. Мне оставалось проделать то же. От такой наглости толстопузик резко покраснел и, подскочив, начал орать:
— Вы тут совсем оборзели! Скажите спасибо, что сейчас не девяносто седьмой год и страна живет по идиотским законам Гас Дура, а то бы я живо вас к стенке поставил. Морды они воротят, видишь ли!
— Насколько я понял, вы недовольны политикой Гас Дура? — ехидно переспросил я. Зная вояк как таковых, я догадывался, что возмущение существующим строем никогда не поощрялось. — А кто этот хороший человек?
— Абдурахман Вахид, в народе — Гас Дур. Президент, — дал справку Андрей. И подлил масла в огонь:
— У вас демократичная страна, а мы иностранные туристы. Почему два студента не имеют право…
Конец фразы потонул в реве полисмена:
— Студенты-ы-ы-ы?!! Да я бы вас собственными руками… У нас своих умников хватает… забастовки устраивать[4]… понаехали тут… еще и из-за границы!!! Так вот какие вы туристы!!!
— Насколько я понял, ты хотел его разозлить. Считай, я помог. Что дальше? — спросил Андрей по-русски, когда наш собеседник устал кричать и сделал перерыв, чтобы набрать воздуха.
— Закрой рот, быдло! — заорал я на него вместо ответа Андрею. — Не тебе хамить коммунисту из России! ЗАТ-КНУТЬ-СЯ, Я СКАЗАЛ!!!
После этого я добавил несколько слов на русском, которые не вошли ни в один словарь, зато знакомы по всему миру.
Как ни странно, наш оппонент заткнулся. Конечно, не оттого, что испугался Коммунистической Партии, ныне уже не такой сильной, и далеко не единственной и благостной. Скорее, он был поражен наглостью: на его острове, в его кабинете ему приказывал заткнуться его идеологический враг. Было похоже, что он сейчас лопнет.
Наконец толстопузик соизволил выкатиться из-за стола, и я получил весьма сильную затрещину. Я по-прежнему оставался прикованным к стулу и на пол не упал. Видимо, такой результат его не устроил, и он приказал появившимся на крик двоим полисменам меня отстегнуть.
Не дожидаясь, пока меня примутся бить, я истошно заорал, что, дескать, у нас пропал третий член делегации — женщина по имени Луиза, а они, вместо того, чтобы ее искать, издеваются над ни в чем не повинными иностранцами.
