Тонка поднялась на крыльцо, вошла в дом и остановилась, словно споткнувшись о взгляд отца.
Отец стоял посреди непривычно пустой комнаты, твердо расставив ноги в сапогах, спрятав руки в карманы брюк, заправленных в сапоги, и в упор смотрел на Тонку.
Еще не зная своей вины, Тонка замерла под его взглядом. Она словно сейчас впервые увидела своего отца во всех подробностях. Так бывает виден ночной сад за окном в яркой вспышке молнии.
Тонка увидела отца, большого, плотного в плечах, с крупными морщинами на лбу и у рта. Увидела его мягкие, слегка поредевшие волосы, усталые, с красными жилками, глаза. Он был совсем не похож на ту, любимую Тонкину карточку в витрине под стеклом.
– Подойди, – сказал он. И Тонка подошла.
Отец протянул ей смятый клочок бумаги:
– Что это?
Тонка узнала свой ответ, написанный под диктовку Анны. Не тот, что переписали начисто, а первый листок, с кляксами и помарками.
– Я нашел это на полу, за шкафом, – сказал отец. – Что за чепуху ты пишешь и кому, хотел бы я знать…
Отец говорил негромко, но Тонке казалось, что он кричит. Тонка побледнела.
– Что ты на меня кричишь? – спросила она. – Я разве знаю. Мне Анна велела написать, и я написала… Потому что… потому что…
Тонка хотела сказать: «Потому что я не хотела, чтоб ты нас бросил», но хлынувшие слезы помешали ей выговорить эти жалобные слова.
– Погодь реветь, – сказал отец. – Кому ты писала и зачем?
И тогда Тонка подбежала к тумбочке и вытащила из-под коробки с пудрой письмо. Какое ей было дело сейчас до того, что скажет Анна?
Заплаканными глазами следила она за отцом. Письмо казалось совсем маленьким в его больших руках. Отец читал строку за строкой, и лицо его прояснялось и молодело с каждой минутой.
– Бог ты мой! – сказал он как бы себе самому. – Бог ты мой! Ленка! Да ты знаешь, кто это пишет? – с живостью обратился он к Тонке как ни в чем не бывало. – Это же Лена, сестренка… Примерно, как ты, девчушка была. Коски тонкие, сама худенькая такая. И кофточка у ней была красная, на локтях заштопана… В госпиталь к нам ходила. Письма я ей диктовал, рука была ранена… Бог ты мой!
Отец снова брался за письмо и снова восклицал взволнованно:
– Бог ты мой!
– Ну, а где же конверт отсюда? – спросил он вдруг. – Там, наверно, адрес был? Адреса-то нет…
– Конверт Анна в печку бросила, – сказала Тонка.
– В печку?..
– Ну да. В огонь, – простодушно созналась Тонка.
– Рехнулась она, что ли, старая дева? Как же я теперь отвечу?..
– А мы ей ответили, – сказала Тонка, снова всхлипнув.
