Появившийся на дальней стороне мегарона Авалл поспешил к нему, низко кланяясь.
- Ну?
- Твой брат, благородный Форос, сын...
- Пусть войдет, сын облезлого козла. Я давно его жду, - и Перимед улыбнулся, а раб поспешил за кормчим.
- Форос, ты нужен мне. Входи, садись, сейчас подадут вино. Как сложилось путешествие?
Присев на край скамьи, Форос поглядел на полированную мраморную крышку стола.
- Дядюшка Посейдон всей мощью своею подгонял корабль во время пути.
- Не сомневаюсь, но меня интересует не твой путь по морю. Ты привез олово?
- Привез, но, увы, немного - одну только десятую часть корабельного груза.
- Почему же? - ровным голосом спросил Перимед, от внезапного предчувствия потемнело в глазах. - Почему же так мало?
Не поднимавший глаз от стола Форос не обращал внимания на вино в золотом кубке.
- Пришли мы туда в туман. Возле Острова Йерниев море всегда туманно. И мы стали ждать, чтобы ветер развеял туман, чтобы можно было под парусами добраться до устья известной нам реки. Мы вытащили корабль на берег, я оставил людей охранять его, а потом по заросшей тропе мы направились к копи. Сперва мы зашли туда, где хранится олово, но слитков не было. Мы поискали вокруг, кое-что удалось найти, но немного. Теперь Форос поднял глаза, глядя прямо на царя.
- Но не об этом следует тебе узнать - копь разрушена, все погибли.
Быстрый шепот пробежал по мегарону, разнося новость. Все умолкли: стиснув кулаки, молчал и сам Перимед, лишь на виске его дрожала жилка.
- А брат мой, Ликос?
- Не знаю. Трудно было понять. С трупов сняли доспехи, останки пролежали много месяцев. Звери и птицы сделали свое дело. Там была битва, жестокий бой с йерниями. Все наши были без голов. Йернии уносят черепа, сам знаешь.
- Значит, Ликос мертв. Он не сдался бы в плен дикарям.
В груди разгорался гнев. Успокаивая себя, Перимед провел рукой по телу. Все к одному: брат его, пропавшее олово, гибель его людей, корабли Атлантиды... мрачные, несчастные дни. Хотелось орать от гнева, извлечь меч, убить им зверя или человека - пусть защищается, если сможет. В молодые дни он так и поступил бы, но с годами приходит мудрость. И гнев царя не прорвался наружу; придушив его, он начал раздумывать о том, что следует предпринять. Боль не уходила.
- Верно ли это? Неужели мой родственник Мирисати погиб?
Перимед поднял взгляд на разгневанного человека. Квурра, первый среди халкеев, работников по металлу. Услыхав новости, он явился, наверно, прямо от печи. Кожаный фартук на нем был прожжен искрами, на лбу и руках чернела сажа. Забытые корявые клещи были еще зажаты в правой руке.
