Обскура | страница 35
Жан тоже улыбнулся. Он знал эти лекции наизусть. О Мане отец обычно говорил, что это превосходный образец «художника, который будоражит», поскольку это единственный аристократ среди демократов в нашем обществе, нивелированном и обесцвеченном прогрессом, индустриальном и меркантильном, движущемся вперед слишком быстро.
И вот теперь какой-то душевнобольной решил воздать художнику сомнительную честь, похитив с кладбища труп несчастной женщины, чтобы воссоздать в реальности «Завтрак на траве».
И надо же было случиться так, чтобы Жан прочитал это письмо спустя всего несколько часов после того, как познакомился с женщиной, принимавшей участие в подобной «живой картине» — тоже копирующей картину Мане, его второе наиболее скандальное полотно!
— Ну что ж, после таких мрачных новостей я, пожалуй, пойду спать, — сказал Габриэль, поднимаясь.
Жерар тоже встал — что далось ему с некоторым усилием из-за количества выпитого вина. Лицо его раскраснелось, жесты были не вполне уверенными.
— Этот Террас малость омрачил нам вечер, — пожаловался он. — Я предпочел бы слушать дальше игру Сибиллы.
Услышав свое имя, молодая женщина вышла из небольшого смежного с гостиной закутка, служившего кухней.
Гигант так крепко обнял ее на прощание, что Жан побоялся, как бы она не задохнулась. Затем пожал руку друга своей огромной ручищей молотобойца, слегка пошатываясь, вышел на лестничную площадку и чуть не оступился, спускаясь по лестнице.
В открытое окно молодой медик наблюдал, как его друг медленно удаляется по набережной. Да, интересная получилась встреча… но эти взгляды, неотрывно устремленные на Сибиллу… Жерар поселился там же, где получил работу, — в клинике доктора Бланша, на правом берегу Сены, вниз по течению, поэтому ему нужно было просто идти вдоль реки, чтобы меньше чем через час оказаться дома. Это не так сложно, да и потом, на свежем воздухе он немного протрезвеет. Его гигантская фигура постепенно уменьшалась в размерах. Ступал он твердо, лишь иногда чуть покачиваясь, но это можно было объяснить долгим временем, проведенным на корабле, — он словно бы еще не вполне привык ступать по суше. Когда Жерар почти скрылся из виду, Жан закрыл окно и вернулся в гостиную.
Оказавшись в одиночестве — Сибилла снова ушла в кухню — и отложив до поры до времени все вопросы, на которые он хотел получить ответ, Жан продолжил разбирать каракули Марселя Терраса.
Забавно, что после всех своих мечтаний сделать карьеру в Париже я в конце концов вернулся домой. Слишком уж дорого оказалось жить в столице! Помнишь мою конуру на улице Отфей? Господи, какой холод там был — воистину собачий! Окно было проделано прямо в крыше и почти не защищало от ледяного ветра. Приходилось убеждать себя, что это даже к лучшему: свежий воздух… А по соседству жили веселые девицы, водившие к себе клиентов, подцепленных на улице. Их сутенеры постоянно устраивали скандалы и драки, отрывая меня от занятий или будя среди ночи. И за все это еще и тридцать франков в месяц! Помню, мне приходилось таскать у хозяина свечи и задувать их всякий раз, как он стучал в дверь, — так дорого он мне их продавал! А помнишь моего соседа, который изучал право? Умер от брюшного тифа.