Данное утверждение верно только при полной целостности Корабля, а так как он сам был слегка (мягко сказал) подбит, то не защита получилась, а тьфу три раза в сторону якудзян.
Корабль данный факт не сильно огорчил. Он повернулся к вражеским кораблям наиболее уцелевшей стороной и, только заняв устойчивое положение в пространстве, обратился ко мне, к своему непосредственному командиру: Громко.
— Ну что зяву растопырил? Стреляй по ним, пока не разнесли вдребезги.
— Чё орать то! — заорал я в ответ, — ты тоже того… То сам, да сам. А то на меня… Делать-то что?
— Ручку красную хватай, ту, за которую в самый первый день хватался. Вот так. Перекрестие видишь? Наводи. Наводи. Да не дергай руками. Спокойнее. Хорошо. И медленно… я сказал медленно нажимай на спусковой… еще нежнее… крючок.
Крючок издал сухой треск и отвалился.
Минуту я и Кузьмич сидели в полнейшей, просто космической тишине, приглушенные защитой разрывы не в счет, и ждали, что скажет Волк по поводу приведения в негодность системы ведения ответного огня. Волк молчал.
— Он микрофоны отключил, — шепнул Кузьмич, показывая глазами на потухший огонек на приборной панели.
Я осторожно, поглядывая в потолок, протянул руку и переключил тумблер.
… ать родила идиота! Руки из жасминов растут. Жасмин уродский, пересоленный…
Может, Корабль и дальше продолжал ругаться, но тут на сцену вышел Кузьмич, который почувствовал запах паленого дела и решил взять инициативу на себя.
— Волчара! — надрывал он легкие, — Сгнием здесь заживо. Кончай слюни пускать. Потом разберемся. Сделай хоть что-нибудь, ведь ты же Вселенский Очень Линейный Корабль. Слышишь меня? Волчара?!
Корабль прекратил разоряться по поводу сломанного агрегата, недолго подумал и после того, как якудзянский снаряд вдребезги разнес левый габарит, ожил:
— Волчара в Тамбовском созвездии парится. А я Волк, запомни это таракан. А что касается всего остального…. Есть у меня тут штука одна. Старая, правда. Не говорил? Забыл, значит. Давно не пользованная. Может, и пришел ее черед. Вот, на втором мониторе.
Я переместил взгляд на второй монитор. Вид открывался интересный. Лист бронированной обшивки сместился в сторону и из глубин Корабля стало выдвигаться сооружение, напоминающее охапку макарон.
— Двухсот ствольная турельная эскадронная установка, — похвалился Корабль, — В юности я ее ласково называл «Кадрюша». Знаете, как она кадрит? Сейчас у меня эти подлецы глянут. Ну и вы посмотрите.
Якудзяне заметили, что с нашей стороны предпринимаются попытки сопротивления и переключили весь огонь на макароны, то есть на Кадрюшу. Но то ли с прицелами у них неполадки случились, то ли от волнения меткость потеряли, только все больше мимо мазали.
