К этому времени мне удалось пережевать кляп и я, не удержавшись, крикнул:
— Фарс! А судьи кто? — слышал бы меня Кузьмич. Он бы мной, несомненно, гордился. Такие слова не каждому в жизни выпадает сказать. Кстати, что-то долго Кузьмича с Кораблем не видать. Всегда так. Когда нужны, пропадают черт знает где. Потом ведь скажут, что не догнали. Корзину-то с тяговой силой в одну Жар-Бабочку не догнать? Смешно.
Судьи на мой выкрик внимания не обратили. Они сбились кучкой и о чем-то усиленно шептались. До моих чутких ушей доносились слова, поражающие своей юридической безграмотностью: — «… четвертовать… по шею… на медленном огне с закуской… они позорят общество…». Бабочка нависала над членами суда и вставляла свои предложения, суть которых заключалась в одном: — «Мне, мне, мне». Очень она хотела со мной поговорить наедине. И с пристрастием.
— Кхм, кхм, — прокашлялся главный судья-заяц, закругляя совещание, — Уважаемый суд! Разрешите огласить приговор.
Кто бы ему не разрешил?
— Именем Закона гор, согласно статьям с первой по пятую, без поглощения менее тяжких более тяжкими, суд, приняв во внимание всю тяжесть содеянного, так называемого, охотника за бабочками Константина Сергеева, постановил! Удовлетворить просьбу обвинителя и истца и приговорить преступника к высшей мере наказания! Пожизненное высиживание будущих яиц на ледяном столбе без права переписки и апелляций. Приговор обжалованию не…
— Минуточку!
Я кое-как поднялся на колени, потерся о решетку, сдирая дурацкую повязку с глаза.
Зайцы недоуменно смотрели на меня и не знали, как закончить процесс века. Я так и думал. Цивилизованность, цивилизованностью, но наверняка у них это первое слушаемое дело. И этим стоит воспользоваться.
— Согласно всем законам, в том числе и Законам гор, я, как подсудимый, имею право на последнее слово. Если не верите, сверьтесь с буквой закона. А если не дадите мне слова, вас потом объявят линчевателями и еще этими… как их… таталитаристами.
Последнее слово их добило. Никто во всей Великой Галактике никогда не захочет повестить на себя подобный ярлык. Таталитарист оно хоть и звучит непонятно, но чертовски обидно.
Зайцы посовещались немного и нехотя согласились с моими доводами.
— Последнее слово предоставляется осужденному.
— Не осужденному, а подсудимому, — поправил я их, блеснув уголовной грамотностью, — Зайцы! Бабочка! Народ!
Вцепившись зубами в бамбук, я поднял тело на уровень прямо стояния. Гордо встал в полный рост, немного боком к составу суда. Именно такое положение я считал наиболее впечатляющим для всех присутствующих.
