Водочкиса у меня не имелось. Зато у Кузьмича в заначке была бутылка коньяку. Того самого, из армянского района.
Штабс-капитан преданно глядя мне в глаза, открыл ударом ладони бутылку и высосал ее ровно на одну треть. Возвращать обратно бутылку штабс-капитан, однако, отказался.
— У меня, сударь, еще двое в команде. Позвольте-с заныкать-с.
Я пожал плечами. Во-первых, я еще не отошел от неожиданности, а во вторых, невелика ценность. Кузьмич, все равно, коньяк водой разбавлял. Один к трем, кажется.
— Кто вы? — задал я справедливый вопрос. Получился он какой-то испуганный и даже робкий. Но штабс-капитан, прижимая к груди бутылку, доложил четко и без проволочек, предварительно щелкнув каблуками:
— Захвачены-с в плен узкоглазыми на пятьдесят второй год полета. С тех пор-с в плену-с, сударь. Кстати, попрошу любить и жаловать. Члены моей многострадальной команды. Господа…!
Из тени на слабый свет вышли два, определенно, человека. Оба такие же обросшие, как и штабс-капитан Орлов, с такими же местами обгрызенными ногтями. Одежда и прочее также примерно соответствовала. Разница небольшая. У одного, что постарше на голове просто шляпа. А у второго, на груди, веревки бывшего золотого цвета с распустившимися нитками.
— Разрешите представить! — все трое щелкнули каблуками, — Народный самоучка, изобретатель безвоздушной кареты, главный механик и мой первый заместитель господин Кулибин!
Тоже русский. Меня аж гордость за нашу российскую область взяла. Куда не плюнь, то есть не прилети, везде наши.
Господин, названный Кулибиным, подал мне руку, и я ее пожал со всем подобающим уважением. Все ж народный самоучка.
— А это, сударь, — тот, что с золотыми веревками на груди, сделал шаг вперед и дернул головой вниз, — Это поручик Ржевский. Он никто. Сослан с нами по повелению государыни нашей за словоблудие и язык длинный.
— Ясно, — сказал я и сделал головой так же, как и поручик. Чуть язык не прикусил, — Как же вас угораздило? В плен?
Пока я задавал вопрос, штабс-капитан передал бутылку остальным членам команды. Они заставлять себя не стали. Из горла и без закуски. Только шляпой Кулибинской занюхали.
— В плен? — переспросил штабс-капитан Орлов и поскреб под заросшим подбородком, — А как обычно в плен берут? Абордажем. Врасплох нас взяли. За полвека мы всякое чувство опасности потеряли. Чернота ж одна кругом. Летим, значит, летим. Солонину жрем и водой тухлой из перерабатывающего агрегата жажду утоляем. Тут эти. Узкоглазые. Ворвались, руки скрутили и сюда.
