— Вот же какая зараза, — бормотал Йохо, скользя между хлесткими ветками, да продираясь ловко меж колючек кустарника густого. — Принеси ему, что найдешь… Нашел работника. Сам бы сбегал, не развалился. Или ворона послал. Авенариуса. Дал же бог имечко. Так нет. Меня нашел. Глупого, да больного.
Может, плюнуть на все? Уйти в чащи непроходимые. Затаиться на время. Так найдет. Рано или поздно найдет. Он же колдун. Или солдатам сдаст. Те костьми лягут, а отыщут. Принесут в подарок веревку длинную, да жизнь короткую. Зуб разом пройдет.
На тропе тайной, одному ему известной, попал под ногу камень светящийся. Лесовик зло пнул камень, богатством наполненный, не ко времени встретившийся. В другое бы время ласково поднял, поговорил бы по-доброму. Обтер рукавом, да спрятал в сумку подальше от глаз посторонних. Так ведь не ко времени. Но место приметил.
— Вернусь. Вот как от зуба старик избавит, так сразу и вернусь. Но сначала выслежу птицу болтливую. Шею сверну, чтоб, значит, не каркала много. Да и колдуну кровушку слить не мешало бы. Ох, беда…
Много на совести Йохо греха имел. Лихим он был лесовиком. Случалось, и кровь случайным встречным пускал. Особливо солдатам, которые в лес по глупости забредали. Каменья светящиеся искали. Случалось, и он на засады злые напарывался. Желающих от него, от Йохо, избавиться предостаточно. Да только где они, эти охотнички? Давно родственниками оплаканы, да в землю глубоко зарыты. Или на кострах сожжены. Так что, одним колдуном меньше, одним больше, на загробную жизнь сильно не скажется.
Тропа, для глаза чужого незаметная, взметнулась в гору. Йохо убавил шаг, сохраняя дыхание.
Он с детства раннего этими тропами хаживал. Сначала дед его науке лесной учил. Потом отец, до того как стрелу шальную в сердце принял, разуму обучал. Знал Йохо где бегом бежать, а где тихо полежать. Лес спешки не любит. И чужих не любит. Поторопишься, оступишься. Или в яму незаметную, или в ловушку, другим лесовиком поставленную. Не на зверя, а на случайного прохожего. Зачем? А вот так положено. Каждый дом свой охраняет, как может. Как умеет.
Не зря же места здешние королевские легронеры стороной обычно обходили. Боялись. Раз только кодра в пять десятков солдат в деревню заглянула. Обрадовали, что налог на камни светящиеся в связи с войной ожидаемой в гору пошел, да и уйти посмешили. Ушли, да невесело. Кого лесовики ночью ради баловства не избили, не изувечили, тот в бегстве в ловушки хитроумные лесные угодил, да с неделю подмоги дожидался, лесовиками от щедрой души едой поддерживаемый. Такой лесовики народ гордый. Не любят они чужаков.
