- Так
нас на Кордоне
тогда не было.
- Встрепенулся
Везун.
-
Разве ж ему
объяснишь?
Говорит, всё,
Степан Сидорович,
сворачиваю
я с тобой все
дела. Струсил,
стало быть.
Просек, что
может погореть.
Раз все подряд
мимо моего
бункера ходят.
Уехал. Я звоню
на девятый
блокпост и
говорю Вениаминову,
мол, пришли
людей на Кордон.
А этому козлу
в погонах, говорю,
мол, не хочешь
со мной дел
иметь, катись
отсюда. Я, говорю,
других клиентов
найду. Вон,
Вениаминов
будет со мной
работать. Он
сразу на попятные...
Сидорович
засмеялся.
- Я
ведь чуть в
штаны не наложил,
когда этот
говнюк ко мне
в бункер залез.
Падаль, мать
его! Я тебе
рассказывал
про него?
- Про
кого? - Ещё не
протрезвевший
Везун оперся
о стол и взглянул
на торговца.
- Ну,
ёпте... Про Зверева
я тебе рассказывал?
-
Рассказывал.
- Отмахнулся
Везун. - Когда
мы со Свалки
вернулись, так
и расска...
Он
умолк, прислушался,
потом, сломя
голову, бросился
из подсобки
в основное
помещение, едва
не свалив табурет.
На
письменном
столе торговца
лежала рация,
из которой то
и дело доносились
чередующиеся
с шипением
помех реплики.
-
Везун на проводе.
- Выпалил Охотник,
хватая рацию.
- Это
Хорек. - Раздался
в динамике
перекрываемый
помехами голос.
-
Слушаю.
- Ваш
полумутант
направляется
обратно на
Кордон. Встречайте.
-
Понял тебя. -
Везун усмехнулся.
- Сейчас устроим
ему засаду.
В
динамике рации
некоторое время
шипели помехи,
после чего
Хорек произнес:
- Ты
пил, что ли? Даже
в рации слышно...
Голос такой,
будто тебе
вантузом горло
прочистили.
- Я
не пью! - Выкрикнул
Везун. - Я лечусь.
-
Лечится он...
Айболит хренов!...
Не
дослушав, Везун
отключил рацию
и бросил презрительный
взгляд на Сидоровича.
На короткий
миг это пьяное
ничтожество
стало прежним
- гордым и сильным
Везуном. На
мгновение, но
взгляд его
вновь потух
и сталкер тихо
произнес, обращаясь
торговцу:
-
Этот урод упрямый
по твою душу
идёт... Опять...
* * *
Он
оказался достойным
противником.
Щелкнул предохранителем
автомата, коснулся
пальцем холодного
металла курка
и начал ждать.
Не стрелял,
подпуская свою
цель ближе.
Когда
до бредущего
по дороге человека
оставалось
метров триста,
стрелок уже
лежал, уперев
приклад автомата
в плечо. Не
торопился, не
совершал лишних
телодвижений.
Всё в этом,
облаченном
в камуфляж
человеке выдавало
"стреляного
воробья". Бойца,
знающего цену
собственной
жизни и, уж подавно,
цену жизням
всех прочих.
У него была
ориентировка
на человека
в балахоне и
был автомат.
Дальше - дело
техники.
