Конечно, она знала, что он не влюблен, но это! Неужели все делалось только ради того, чтобы добиться законных, неотъемлемых прав на еще не родившегося ребенка? Все разговоры о защищенности и стабильности были дымовой завесой. Джо прикрыла рукой живот. Сколько холода и расчета в его стремлении добиться цели, сколько лжи! Она чувствовала, что ее предали и унизили.
Она не смогла сдержать вырвавшийся из груди отчаянный крик и кинулась вверх по лестнице.
– Джо!
Она не обратила внимания на его голос. Кровь стучала в ушах, шаги сзади раздавались все ближе.
– Прекрати! Ты что делаешь? – Лайам успел вставить ногу в проем, когда Джо, тяжело дыша, попыталась захлопнуть перед ним дверь спальни. Он нажал на дверь плечом, и Джо почувствовала, что сопротивление бесполезно. Стиснув зубы, она навалилась на дверь всем телом, но та уже распахнулась, и Лайам оказался в комнате.
– Уходи!
– Ты что, убить себя хочешь?
– Ты трогательно заботлив! – бросила она. Она посмотрела ему прямо в глаза, и Лайам отпрянул от горевшей в них ненависти.
– Не знаю, что ты там услышала… – осторожно начал он.
– Все, что надо.
– Это… Я думал, ты знала. – Он потер ладонью подбородок. – Я хотел сказать тебе, но не знал, как ты это воспримешь.
– Что ж, теперь знаешь. – Она стояла к нему лицом, подбоченясь, высокая грудь выпирала изпод нежных сливочных кружев.
– Для тебя это было ударом? – Загорелая кожа на его лице стала серой.
– Да я вообще дура! Почемуто решила, что значу для тебя больше, чем какойнибудь… ходячий инкубатор!
Его крупное тело застыло, темные брови сошлись в прямую черту.
– Что?!
– Помоему, я говорила, что не собираюсь отказывать тебе в праве на воспитание ребенка. Мне казалось, ты будешь хорошим отцом. – Она презрительно рассмеялась и проглотила всхлип. – Но мои слова тебя явно не удовлетворяли, ты хотел юридических гарантий, и тебе было все равно, каким способом их добиться. А я клюнула и проглотила все: крючок, леску, грузило… Я даже думала, будто ты искренне веришь, что у нас могло бы получиться.
– Боже, вот что ты слышала. – Он диковато рассмеялся.
– А что, было и хуже?
– Ну, это зависит от точки зрения. – Он усмехнулся.
Джо не могла понять, что значит это странное выражение, она только знала, что ей больно.
– Ты не так поняла, Джо.
– И почему это, – саркастически рассмеялась она, – твои слова не кажутся мне неожиданностью?
У него на лице мелькнуло раздражение.
– Ты долго еще собираешься упиваться жалостью к себе?
