— Я видела шрамы и пострашнее, — хрипло выдавила она. — Позвольте помочь вам спуститься в бассейн.
Господи, как жаль, что вода теплая! Ей бы не помешал сейчас ледяной душ.
— Скажи, что чувствует женщина, глядя на них?
— Женщина?
— Ты знаешь, о чем я. Что ты почувствовала? — спросил Мэтт беззаботно. — Жалость, отвращение, страх? Не утешай меня. Я хочу знать правду.
Кэт покачала головой, не веря своим ушам.
— Знаете, тщеславие мужчин никогда не перестает меня удивлять, — сердито пробормотала она. — Неужели вы считаете, что женщин интересует только ваше тело?
— Ты первая это сказала, — игнорируя протянутую ему руку, он осторожно спустился по ступенькам.
Кэт поняла, что он не хочет ее помощи.
Она пожалела, что невнимательно слушала Друзиллу, когда та рассказывала о какой-то подруге Мэтта — или речь шла о невесте? — которая бросила его, потому что решила, будто он изуродован. Дура, подумала с отвращением Кэт. Если любишь человека, разве шрамы имеют какое-то значение?
— Только из-за того, что одна женщина предала вас... — (Мэтт остановился.) — Друзилла рассказала мне о вашей девушке, — продолжила Кэт пылко. Ее грудь бурно вздымалась. — Но мне кажется, это была не слишком... умная девушка, — закончила она.
— Может быть, но очень симпатичная, — сказал Мэтт с ностальгическим блеском в глазах. Он и не предполагал, что их с Анджелой ждет совместное будущее. У них были не те отношения.
У Кэт сжалось сердце при мысли, что Мэтт может не считать симпатичной ее, Кэт. Не то чтобы ей было какое-то дело до того, какой он ее считает, но... Похоже, он нарочно завел разговор о шрамах, чтобы услышать от нее, что они нисколько его не портят, потому что ценит в людях только внешность. Часть ее требовала не поддаваться на провокацию, часть жаждала сказать ему, что он великолепен.
Глядя на его необыкновенной красоты лицо, Кэт не знала, что ей сказать. Мэтт был одним из самых уверенных в себе мужчин, с которыми ей приходилось сталкиваться. Но внешность бывает обманчивой, напомнила себе девушка. Может быть, он прячет свои чувства под маской легкомысленного донжуана? И только она уже собиралась сказать, что даже со шрамами он великолепен, Мэтт все испортил.
— Если бы я хотел кого-нибудь умного, — сказал он, — я завел бы собаку.
— Ум и верность — не самые первые слова в вашем списке женских добродетелей? — спросила Кэт.
— Полагаю, они идут первыми в твоем списке, — Мэтт довольно вздохнул, оказавшись в воде по пояс.
