В который раз проверили все ли уложено, ничего не забыли.
Ждали телефонного звонка о приезде такси.
Олег заставлял Лену показать, положила ли она билеты на самолет, паспорта, деньги. Визы представляли из себя довольно увесистые пакеты желтого цвета сантиметра в два толщиной каждый и поэтому их упаковали в сумку, которую Лена решила взять с собой в самолет. Плюс — еще кое-какие продукты на дорогу. Так что сумка получилась довольно увесистой.
Все волновались, бессмысленно толкались в коридоре. Лена в спешке давала наставления Олегу, как правильно стирать белье на машинке, какое с чем можно класть, какое нельзя, какие режимы выставлять при этом. Понимая, что ничего этого он не запомнит, Олег только кивал головой.
Звонок раздался неожиданно. Все вздрогнули. Начался последний отсчет их совместной жизни с Леной и детьми. Усилившуюся суету в коридоре прервала Лена.
— Давайте сядем на дорожку, — решительно сказала она. — А то пути не будет.
Все замолчали, и также молча расселись кто куда. Кто на чемоданы, кто на тумбочку в коридоре.
Минуту-две посидели, поглядывая друг на друга. Аленка неловко улыбалась под взглядами взрослых. Сережа, как более старший, сидел насупившись. Хмурился.
Первой поднялась Валентина Федоровна.
— Ну ладно, пора, — сказала она, стараясь придать своему голосу бодрые оптимистические нотки. — Такси ждет.
Для стандартной российской квартиры народу было многовато, все в коридоре не помещались, поэтому одевались партиями. Первыми вышли Валентина Федоровна с Аленкой, потом шурин с Сережей. Чемоданы вынесли первыми и спускали их на лифте по очереди.
Лена и Олег одевались последними.
Олег завязал шнурки кроссовок и выпрямился. И тут Лена подошла к нему вплотную, решительно обняла за талию, прижалась, заглядывая в глаза.
— Подожди, — сказала она. — Скажи мне, если что — возьмешь обратно?
Олег отрицательно покачал головой.
— И даже за десять тысяч баксов, — зачем-то сказал он.
Она резко вскинула голову, слегка отстраняясь. Глаза ее помокрели.
— Ну а писать то будешь? — снова спросила она, стараясь говорить язвительно. — Не мне — детям? — повторилась Лена.
— Конечно, — кивнул он, потихоньку убирая ее руки. — Пойдем. А то там Леша один чемоданы таскает. Что сейчас говорить то…
В коридоре было темно — ни одна лампочка не горела. Шурин, Валентина Федоровна и дети уже уехали на лифте вниз. При свете лампы из квартиры Олег подошел к лифту мимо посторонившейся притихшей Лены и нажал на кнопку вызова. Где-то внизу и вверху одновременно зашумело. Вернувшись, он закрыл дверь. В коридоре сразу же стало темно словно в преисподней. На ощупь вставил ключ в замочную скважину. В полной звенящей тишине неожиданно громко лязгнул замок, закрывая дверь. И тут вдруг Лена как зарыдает… Олег вздрогнул от неожиданности. И ему вдруг стало невыносимо жалко ее, себя, детей… Только сейчас, в эту самую минуту, он по-настоящему осознал, что все — с этого момента их жизнь круто меняется. Они уже вообще никогда не будут вместе, жизнь каждого пойдет среди других людей, никогда уже они не соберутся вместе на праздники, не выйдут зимой на лыжах, и скорее всего — больше уже не встретятся в этой жизни… Лена и дети будут жить совсем в другой обстановке, а он будет жить хоть и в той же самой, но на самом деле уже в совсем другой квартире.
