Чеботарев вышел, забрал из дома костюм, снова спустился вниз. Дверь была не заперта, и он прошел в столовую. На столе уже красовались приборы, в том числе — и для него.
— Я, правда, не голоден, — вновь попытался отказаться он. Полина Александровна только заулыбалась в ответ.
— Так разве ж есть надо, только когда голод прижмет? Сейчас не послевоенные годы, слава Богу. Садитесь, а то что ж, мы обедать будем, а мы нам в рот смотреть? Как-то не по-людски это.
Из комнаты вышла Марина и тоже села за стол. Она была явно не в духе. Полина Александровна принялась разливать по тарелкам суп, периодически косясь на нее. Девушка молчала, уставившись в тарелку, и Чеботареву от этого стало несколько не по себе.
— Я, может, не вовремя.
Полина Александровна только рот успела открыть, как девушка прервала молчание, обратившись к гостю:
— Ну что вы, нет. Вы извините, что я не в духе. Устала немного.
— В школе тяжело?
— Да, — и она вновь уткнулась в тарелку. Потом, отказавшись от второго, снова извинилась и ушла к себе в комнату, прикрыв дверь. Чеботарев тоже отказался и от добавки, и от второго. Полина Александровна, впрочем, не особо настаивала, расстроенная поведением дочери. Собрав со стола, она вынесла и стала раздвигать гладильную доску, довольно неуклюже пытаясь поддерживать какой-то незначащий разговор о погоде, которая расхлябалась так, что транспорт стал ходить с опозданиями, и о кондукторах, которые ворчат, видя ее ветеранское удостоверение.
— У Марины проблемы, да? — Не выдержав, прервал ее Чеботарев.
— Да, — вздохнула женщина, — из школы она ушла. Поцапалась с кем-то там.
— Давно?
— Вчера. Второй день сама не своя ходит.
— Сейчас трудно найти работу, — сказал Чеботарев. — Особенно по специальности.
— Да я знаю. Придумаем что-нибудь. Я тоже виновата, — сетовала женщина, проворно гоняя утюг по брюкам Сергея Степановича, покрытым влажной тряпкой, — ей и без того сейчас тяжело, а я ее пилю. Но вот вы скажите — взяла и какому-то ученику "двойку" влепила, а ее предупреждали ведь, как люди. Разве не глупо?
— Глупо, конечно, — искренне удивился Чеботарев. — Стоило из-за этого работу терять…
— У нас в стране правду искать — все равно что под дождем белье сушить, — продолжала ворчать женщина. — Одни неприятности от этой правды, а денег ни копья. Другая учительница теперь придет, "двойку" на "пятерку" этому оболтусу переправит — и всего делов. А Маринке теперь маяться. С лица спала уже.
Полина Александровна догладила костюм, рубашку, аккуратно сложила все и перекинула через руку Чеботареву.
