Вот как, оказывается, возникает страх на моем лице, подумало оно про себя.
Однако более всего его поразили огромные, несколько удлиненные глаза, один из которых был очень черным, а другой ярко-лиловым, чистым и каким-то тревожным. Не так много существует на свете людей с глазами разного цвета: по какой-то непонятной причине ему это было известно. Лоб отражаемого лица стал ровным. Добрый знак. Должно быть, теперь будет легче узнавать его с такой характерной чертой.
Существо встало на ноги, с решимостью, которой прежде у него не было.
Мне нужно идти.
Еще один приказ, смысл которого существо не понимало, но в категоричность которого слепо верило. Оно не узнавало собственного тела, но тем не менее с уважением относилось к его влиянию на свои действия: когда его мучила жажда, именно тело подсказало ему, что нужно делать. Существо понимало, что должно использовать неосознанную уверенность, которая время от времени мелькала в его мозгу. Именно эта уверенность до сего момента оказывалась для него спасительной.
Существо двигалось вдоль ручья, поскольку все еще хотело пить, и не знало, как можно унести с собой хотя бы немного воды. И потом, оно было убеждено в том, что если оно хочет кого-нибудь встретить, кто бы мог знать, кто оно такое, либо просто мог ему помочь, то следовало бы держаться реки.
Солнце описало на небе свой невидимый за верхушками деревьев полукруг. Янтарный свет сменился на розоватый, а затем окрасился в бледно-голубой. На какое-то время все стало фиолетовым, а чуть позднее в неизменном окружении тьмы медленно опустилась ночь.
Девушка не знала точно, сколько дорог прошла. Она знала только то, что было темно и она очень устала. Ей нужен был отдых.
Она взобралась на дерево. Каким-то странным образом она предчувствовала, что именно так ей следовало поступать. Она села верхом на одну из ветвей и спиной прислонилась к стволу. Ее мышцы изнывали от боли, но она сильно отличалась от той, которая мучила ее после пробуждения. Сейчас это была боль усталости.
Девушка подняла глаза к небу. Деревья позволяли ей видеть только небольшой его квадрат, черный как смола, сплошь усеянный десятками маленьких дрожащих белых огней. В воздухе пахло влагой и прохладой, и на мгновение она почувствовала себя почти умиротворенной. А вокруг дневные шумы уступили место новым звукам: далекое и протяжное завывание, осторожная поступь зверя в лесной чаще, умиротворяющее стрекотание насекомого, название которого она никак не могла вспомнить. Ей не было страшно. Ее отнюдь не путала сдержанная и осторожная жизнь в ночном лесу: страх был вызван скорее абсолютной пустотой в ее мозгу, бездной, которая, как казалось, ее и породила. Девушка увидела, как за плотной завесой деревьев выплыла огромная и чистая луна, и она почувствовала, как ее сердце стало наполняться мимолетной безмятежностью и хрупким спокойствием. Довольно большая птица с приплюснутой головой и маленьким крючковатым клювом стремительно пронеслась между нею и луной. Она услышала ее мрачный и торопливый голос. Девушка проследила за ее полетом, насколько смогла. Она так и уснула, пытаясь вспомнить ее название.
