Королевские покои напомнили Заре замок отца - оформлены в том же стили, такое же чередование камерных и масштабных объемов, хаотично разбросанных по четырем этажам основного здания и еще двух башни. На большинстве из них лежала печать забвения - никто давно не пользовался ни помпезной столовой, ни двусветным бальным залом.
Арилан занимал третий этаж, его мать предпочла поселиться в башне - за годы изгнания успела привыкнуть к простоте.
Принц тоже предпочел жить там же, но, к сожалению, не хватило места.
- У Вас, наверное, лучше, - смущенно пробормотал юноша, наблюдая за реакцией гостьи, с интересом осматривавшей комнату за комнатой. - У Советника ведь такой замок, да и дворец не хуже.
- Перестаньте, Арилан, мне все нравиться. Тут чувствуется дух времени, незримое присутствие прошлых хозяев.
- И не только прошлое, - вздохнул принц. - Я их иногда вижу по ночам.
- Кого? - не поняла девушка.
- Призраков мертвых королей. У них неприкаянные души.
- Это серьезно, Арилан, Вам просто необходимо позвать жреца Шеар-Хэ, пусть он вернет мертвых мертвым.
- Я уже позаботился об этом. Надеюсь, - он улыбнулся, - на этом ночные вылазки духов закончатся. Вы не подумайте, я не боюсь, просто неприятно.
Они устроились в камерной гостиной на половине принца. Позвонив в колокольчик, он попросил сообщить матери, что пришла дочь Советника, и осведомиться, не выпьет ли она вместе с ними чаю.
Амасфея Сеговей соблаговолила.
Это была уже немолодая, испещренная бороздками морщинок женщина, чрезвычайно высокая и стройная. Одета она была просто, но держалась с достоинством, какое и подобало женщине ее круга.
Вежливо приветствовав Зару и даже поклонившись -свидетельство признания более высокого статуса гостьи, первой дамы королевства, леди Сеговей взяла на себя заботу по наполнению чашек. Руки ее лучше всяких слов могли поведать о том, как она провела последние двадцать лет жизни. Она была задумчива и молчалива, скромно сидела в сторонке, по привычке вздрагивая от каждого звука. Девушке стало ее жалко, и, в то же время, она удивлялась тому, как много благородства сумела сохранить в себе эта женщина и передать
своему сыну.
После чая Амасфея Сеговей извинилась и, сославшись на головную боль, удалилась к себе. Когда она ушла, сын по секрету рассказал, что всерьез опасается за ее здоровье.
Леди Сеговей и вправду выглядела больной - нездоровый цвет лица, тени под глазами, резко обозначившиеся скулы. Побывавший у нее врач не сказал принцу ничего определенного, но он догадывался, что это мать запретила говорить ему о своем истинном состоянии.
