Наконец старшему одной из групп, Реду, это опостылело по самое не хочу. Зная, где можно подождать своих, он направился туда. И вот сейчас шесть человек стояли под козырьком одного из домов в небольшом переулке, потягивая сигареты и передавая по кругу флягу с «борщовкой», припасенную одним из солдат.
— Ох и странные же эти типы, да, старшой?
— И не говори. Мне вообще не по себе, когда они мимо топают.
— У вас кто ходит? У нас какой-то здоровущий хрен с огнеметом и узкоглазый вроде как. Это в одной группе. Вторые тоже не алё. Толстая такая хрень с пулеметом и дерганый тип с ним.
— У нас вроде как их старшой. И еще двое каких-то: один длинный как жердь, а напарник его — с-т-р-а-а-а-н-н-ы-ы-ы-й. Так и кажется, что ходит и принюхивается…
— Во-во. А нам с ними, спрашивается, зачем шляться?
— Точно, им за это бабки платить будут, а нам за просто так шею подставлять?
— Мож, здесь и простоим, а, мужики?
— Доложат Грифу…
— Да ладно!
— Ну, да, мы ж им не сватья, не братья…
— Вот и я про то же.
— Эхе-хе, придется щас назад идти.
— Не говори. Как говорицца — от заката и до упора.
— Вот оно мне зачем? Я своей бабе говорю — поехали к Камню…
— И че ты там делать будешь?
— Да на завод какой-нибудь пойду работать.
— Ой, не смеши, а? Зарекалась, грю, свинья говно не жрать…
— Че?
— Через плечо, грю. Куда ты от легких денег пойдешь, а? На завод?
— Да ну тебя, Еж.
— Бздну, а не «да ну». Так что, господин капрал, извольте прогуляться.
— Во-во, никуда нам теперь и не деться.
— Не, ну можно попробовать, канешн…
— И дом бросить, какой-никакой… Че это?!!
— Где?
— Да вон там, вон… АААА!!!
— Братцы, не выдавайте, куда вы?!!
— Давай авт… ААААААА!!! Глык…
Стрельба практически и не началась. Дал осечку единственный пистолет-пулемет, что был у патрульных.
Приземистые и гибкие серые фигуры моментально оказались среди испуганных, орущих людей. В слабом свете замелькали длинные худые лапы, когтями разрывающие кожу нагрудников, ткань, плоть. Стена одного из домов украсилась темными брызгами. Крик, захлебывающийся бульканьем разорванных в клочья трахей и артерий.
Серые фигуры осторожно переступают через валяющиеся тела длинными сильными ногами, изломанными в суставах. Одна тварь наклоняется над тем, кто побежал первым.
Патрульный еще жив, несмотря на то что острые когти пропороли ему бок и в лохмотья разодрали шею. Из разорванных сосудов толчками выходит кровь, он хрипит, пытается дотянуться до оружия, когда видит, как над ним наклоняется темный силуэт. Но основные артерии не повреждены, и Ред все еще жив. На свою беду.
