«Что ж, — вздохнула про себя Таня, — видимо, Столбов из тех крепышей, что контролируют голову, сколько бы ни выкушали. Хоть литру, хоть две. А потом просто обрубаются, хлоп и в отруб, так и не развязавши язык пьяной болтовней».
— Хорошо, — сказала она, — вот вы обустроили пять квадратных миллиметров на карте России. А дальше?
— А дальше, как Луцкий даст два лимона, тогда и пойду в цари. При первой возможности. Еще вопросы?
Столбов столь непритворно зевнул, что стало понятно: дальнейшие вопросы ему неинтересны. Таня все же спросила:
— Я приглашена на завтрашнюю рысью охоту?
— Как хотите. Одежда, лыжи, ружье найдутся, главное, вовремя встать. Я буду долго будить только Григория Федоровича.
— Поняла. А рысь может загрызть?
— Рысишка-то? Вряд ли. Но коготочками покарябать она завсегда готова, так что решайте. А я — спать. Саня, покажи даме номер.
Юный официант Саня, с немалой расторопностью и деликатностью, показал Тане и гигиеническое помещение, и небольшую, но уютную комнатушку с кроватью, допускавшей как индивидуальный отдых, так и небольшую оргию. «Кстати, на нее так и не было намеков, — подумала Татьяна. — Мы ограничились полным информационным проникновением. А что там говорил г-н Луцкий про „ходока на выезде“? Что имелось в виду, интересно?» А еще Таня подумала, что легко проснется на охоту, потому что вряд ли заснет.
Самой удобной мебелью в комнате была кровать. Сперва Таня присела на нее, потом прилегла, потом закрыла глаза и не успела остановиться хоть на какой-нибудь связной мысли, как заснула…
* * *
«Где я?» — подумала Татьяна, проснувшись, но еще не открыв глаза. И вспомнила: в комнате охотничьего домика, на берегу неизвестной реки, во владениях человека, который за несколько часов до этого ее практически похитил.
От подобных мыслей с кровати подрываются обычно сразу, взлетают реактивной мухой. Вскочив, Татьяна услышала стук в дверь. Спросонья соображается туговато, но она все же сообразила, что колотят не в ее, а в одну из соседних дверей.
«А на фига мне эта охота на бедную дикую кису? — подумала она, стоя посреди комнаты со шмотками в руках. — Никакого смысла оставаться здесь нет, все, что могла, — узнала. А ща как г-н Столбов вспомнит о своих ночных откровениях, да как с утреца и с похмелья захочет избавиться от дуры-свидетельницы. И повезет меня на какое-нибудь незарегистрированное кладбище, на последнюю мою экскурсию. Хотя, конечно, ничего жутко тайного я не слышала, ну разве договор с Луцким о двух миллионах, и то непонятно — в шутку это все или всерьез. Но вдруг Столбов — человек предельно осторожный? Вернее, беспредельно…»
