— Так у вас здесь тайный пивоваренный завод? — спросила Таня, отхлебнув почти половину бокала. Думала меньше, но организм умеет быть диктатором, а сейчас он требовал снять стресс. Да и само пиво ласковым карамельным вкусом призывало заглотнуть побольше.
— Нет, явный. Просто наше пиво в основном идет кегах по барам. И в нашу область, и к соседям, и в Москву.
— Но я нигде не видела вашей рекламы.
— Наша реклама — наше качество. Теперь заели печеньем, глоток воды и пробуем светлое.
— Нет уж, только с вами, — возразила Таня.
— Что же, пивка для рывка — правильно, — согласился Столбов и взял бокал, который был чуть выше остальных.
— А впереди у нас длинный забег?
— Да. Через два часа жду гостя — Федорыча. Перед таким визитом полезно потренироваться.
— Не поздновато ли для гостей? — Таня прожевала печенье (какая же голодная!) и отхлебнула воды, готовясь к продолжению дегустации. — Кстати, за что пьем, Михаил Викторович?
Тот пожал плечами — предлагайте.
— За процветание Зимовца, — улыбнулась Таня.
— Поддерживаю. Кстати, какое пиво мы только что выпили?
Татьяна ответила почти без задержки: «Францисканер»?
— Примерно так, — усмехнулся Столбов. — У нас оно называется «Зимовецкое белое сентябрьское». Наш технолог сварил на пари. Сходство такое, что некоторые пивные бары предлагают его посетителям как «Францисканер».
— Значит, все-таки производим контрафакт?
— Отнюдь. На кегах с завода наша этикетка, вот, кстати, она на стене. А уж на какую этикетку заменит ее потребитель, и за какую цену продаст — не наша забота. Пейте, пейте. Такое пиво не просит, чтобы допили. Оно требует.
«Он что, споить меня решил?» — подумала Таня, но допила.
Между тем ее предположение не подтвердилось. Столбов так же быстро допил пиво.
— Едем дальше, — распорядился он. Взял с вешалки Танину куртку, но подавать не стал. — Халатик-то производственный снимите. Кстати, вы уже поняли, почему ваша маскировка не годилась?
Столбов, по Таниным наблюдениям, явно относился к людям, предпочитающим самим отвечать на собственные же вопросы. Но и Таня привыкла отвечать сама. Она взглянула на стоящую в сторонке девушку-работницу и сказала:
— На мне только белый халат, а у нее на ногах — полиэтиленовые бахилы.
— Глаз-алмаз! Уважаю. Это мой принцип: никакой грязи, если рабочее место под крышей. Вошел в дом — снимай шапку и разувайся.
— А если крыши нет?
— Тогда никакого постороннего мусора.
Разговор продолжался на ходу. Столбов шел по коридору быстрыми, упругими шагами, заставляя собеседника ускориться, но все же не пускаться вприпрыжку.
