И дальше в этом письме он то-и-дело возвращается к указанию на наибольшую опасность «центра», который, прикрываясь сладенькими фразами, фактически выполняет ту же работу, что и социал-шовинисты. «Права была Роза Люксембург, давно понявшая, что у Каутского „прислужничество теоретика“ — лакейство, говоря проще, лакейство перед большинством партии, перед оппортунизмом. Нет на свете теперь ничего более вредного и опасного для идейной самостоятельности пролетариата, как это поганое самодовольство и мерзкое лицемерие Каутского, желающего все затушевать и замазать, успокоить софизмами и якобы ученым многоглаголанием разбуженную совесть рабочих» (Ленинск. сб., II, стр. 201–202).
Уже в первые дни революции Ленин опять повторяет о необходимости твердой и самостоятельной позиции и решительной борьбы против оппортунистов и центристов. «По-моему, главное теперь — не дать себя запутать в глупые „объединительные“ попытки с социал-патриотами (или еще опаснее колеблющимися вроде Организационного Комитета, Троцкого и К°) и продолжать работу своей партии в последовательно-интернациональном духе» (Ленинск. сб., II, стр. 292). Таким образом Ленин особенно опасной считал уклончивую центристскую позицию Троцкого.
Все письма проникнуты революционной энергией и верой в победу. Получив сведения об аресте большевистской фракции, Ленин пишет: «ужасная вещь… работа нашей партии теперь стала во сто раз труднее, и все же мы ее поведем!» и кончает письмо: «жму крепко руку и желаю бодрости. Времена тяжелые, но вывезем!».
В этих же письмах мы встречаем столь редкое для Ленина указание на тяжелую обстановку, в которой ему приходилось работать. В конце одного большого делового письма (сентябрь 1916 г.) мы читаем: «О себе лично скажу, что заработок нужен, иначе прямо поколевать, ей-ей!! Дороговизна дьявольская, а жить нечем…». Указав дальше на необходимость получить деньги за посланную в «Летопись» брошюру, он кончает: «Если не наладить этого, то я, ей-ей, не продержусь, это вполне серьезно, вполне, вполне». (Ленинск. сб., II, стр. 279).
В письмах к Коллонтай от 16–17 марта 1917 г. мы встречаем первые наброски мыслей, которые превратились потом в знаменитые апрельские тезисы. Он пишет здесь: «Мы создадим по-прежнему свою особую партию и обязательно соединим легальную работу с нелегальной. Ни за что снова по типу Второго Интернационала! Ни за что с Каутским! Непременно более революционная программа и тактика… и непременно соединение легальной работы с нелегальной. Республиканская пропаганда, борьба против империализма, по-прежнему революционная пропаганда, агитация и борьба с целью международной пролетарской революции с завоеванием власти, „советами рабочих депутатов“ (а не кадетскими жуликами)» (Ленинск. сб., II, стр. 290) И дальше: «Сейчас добивать реакцию, ни тени доверия и поддержки новому правительству (ни тени доверия Керенскому, Гвоздеву, Чхенкели, Чхеидзе и К°) и вооруженное выжидание, вооруженная подготовка более широкой базы для более высокого этапа» (Ленин. сб., II, стр. 292).
