Лукас помнил, как они поклялись уехать с острова, но он решительно не мог вспомнить, как давал клятву вернуться, чтобы откопать храм Артемиды. Но Арис протягивал ему документ с его собственноручной подписью. Чтобы не позориться перед другом, Лукас прибегнул к полуправде:
– Я не забыл о клятве! Я просто выбросил ее из головы, когда прочел в газетах, что храм Артемиды, включенный в список семи чудес света, был возведен в Эфесе, а не на Леросе.
На глазах Ариса выступили слезы. Из них двоих он всегда был более сентиментальным и патриотически настроенным.
– И вообще мы строили массу всяких планов, – продолжал Лукас. – Невозможно было выполнить их все.
Арис смахнул слезы.
– В газетах были фотографии храма?
У Лукаса не хватило духу усугубить свою полуправду откровенной ложью и еще больше ранить чувства друга. И он сказал: «Нет, его точное местонахождение еще не выяснено».
– Так, значит, это может оказаться всего лишь слухами и дезинформацией, которую специально распространяют турки, чтобы переманить наших туристов к себе!
И он с новой энергией взялся за лопату, махнув Лукасу, чтобы тот последовал его примеру.
– Мне бы нужно сперва поговорить с Зефирой, – сказал Лукас. – Не знаешь, где ее можно найти?
– Разумеется, на кладбище. Мертвых всегда можно найти в их могилах. Захвати с собой лопату, она может тебе понадобиться. И передавай привет Зефире от меня.
Небо на горизонте начинало алеть. Лукас повернулся, чтобы идти, и тут из песка выскочил петух. Захлопав крыльями, он побежал к кромке воды и нацелился клювом на горизонт, готовясь торжественно прокричать хвалу наступавшему дню.
– Эх! – воскликнул Лукас. – Он же разбудит мою жену.
Арис одним взмахом лопаты отсек петушку голову. Безголовая птица запрыгала по камням, обильно поливая их кровью, и упала в воду. Арис вошел следом в море, выловил петуха и принялся его ощипывать, обещая Лукасу приготовить птицу к его возвращению. Он был похож на античный торс, окруженный ковром из тронутых розовым перьев. Торс оракула на поверхности океана тайн и откровений.
Когда Лукас двинулся в сторону, указанную ему Арисом, все вокруг моментально преобразилось и засияло – это утро вступило в свои права. Он увидел ряд высоких, прямых и гибких кипарисов, стоявших на страже в аристократическом безмолвии, а под ними маленькие круглые мраморные столики. За каждым столиком сидело по человеку. Это были сплошь люди почтенного возраста, приодетые по случаю воскресенья. Они напомнили Лукасу аккуратных старичков, которые часто захаживали в отцовское заведение. Но было одно отличие. Здесь никто не произносил ни слова. Понуро потупившись, они, судя по всему, пережевывали неудобоваримую пищу своих воспоминаний, не замечая бабочек, которые порхали вокруг, словно души, прощающиеся с покинутыми ими телами.
