Но для того чтобы утро окончательно вошло в свои права, одного солнца было мало. Необходимо было вмешательство железной дороги. Вот когда над городом проплывал гудок восьмичасового экспресса, следовавшего через Диньдон без остановки, горожане соглашались с тем, что пришел новый день…
Экспресс находился еще в доброй сотне километров от городка, смотревшего последние утренние сны, когда аптекарь Моторолли был поднят с постели громким стуком в дверь. Пошарив рукой на тумбочке, аптекарь нашел очки, нацепил их и прислушался. Стук был решительным и бесцеремонным.
«Не похоже на почтальона», — подумал Моторолли. Почтальон стучал коротко и деловито. Сборщик налогов, наоборот, стучал безнадежно долго. Клиенты, изредка приходившие спозаранку, просительно скреблись в дверь. Родственники жены стучали робко и почтительно, если надеялись одолжить, и барабанили самым нахальным образом, когда приходили в гости…
Ни у кого в Диньдоне не было такой роскошной стеклянной двери, как в аптеке Моторолли. Сейчас эта дверь, отражая бурный натиск, кричала на все свои стеклянные голоса. Путаясь в шлепанцах, аптекарь бросился ей на помощь. Пробежав узенький коридор, отделявший жилую часть дома от торгового зала, Моторолли в два прыжка очутился у входной двери. За стеклом он увидел своего постоянного клиента — полицейского Филипа. У него было пятеро детей. Поэтому в первый понедельник каждого месяца, получив жалованье, Филипа приходил к Моторолли и покупал большую коробку слабительного — на целый месяц вперед.
Увидев хозяина аптеки, полицейский перестал стучать и поздоровался.
— Здравствуй, Филипа. Похоже, что твои ребята завтракают одним слабительным, — недовольно сказал аптекарь, не открывая двери. — Ты же был у меня на прошлой неделе…
— Сегодня я пришел не за слабительным, а за вами! — улыбаясь сообщил полицейский.
— За мной?
— Господин комиссар Фьють приказал вас доставить в участок к восьми часам.
— Меня доставить? — аптекарь пришел в негодование. — Вот что, Филипа! Если твоему комиссару не спится, пусть принимает люминал! Шесть монет за пачку!
Полицейский захихикал, но аптекарь остановил его величественным жестом:
— В такую рань я занят! Скажи комиссару, что я зайду в середине дня.
Моторолли считал разговор оконченным. Но Филипа, сообразив, что дело пахнет нагоняем от комиссара, толкнул стеклянную дверь и, повысив голос, сказал:
— Господин аптекарь! Я нахожусь на службе! Вам придется открыть дверь и последовать за мной в участок!
