— Хлебни чуток, чтобы столбняк прошел, — посоветовал практичный Димка и направился к импровизированному столу, где и размещались остальные зрители.
Не считая Самохина, свидетелей позора Саньковского было трое. Длинный, чья банальная кличка заменяла ему как описание внешности, так и биографию, да две девушки, с которыми познакомились здесь же, на берегу. Им было лет по двадцать, и они отличались друг от друга только степенью упитанности и именами.
Вышеописанному происшествию предшествовал визит приятелей к Семену, с целью выманить семью на природу. Однако жена Саньковского от вылазки отказалась наотрез, сославшись на мигрень, магнитную бурю и неблагоприятное расположение звезд. Ее вера в астрологию заслуживала отдельного разговора и была незыблема, как законы мироздания, хотя и отдавала атавизмом. Супруга аргументировала ее тем, что она — единственное, вселяющее в нее уверенность в завтрашнем дне. Не став уточнять, на какой именно день легли неправильно звезды, а справедливо рассудив, согласно афоризму: «Баба с воза — кони в курсе дела», Семен захлопнул за собой входную дверь и отправился наслаждаться природой и портвейном. И делал это весьма успешно, пока не забрел на чужую территорию.
— Ну, мужики, не будем отвлекаться, — Димка сел, поджал ноги и взял стакан. — Жили бы мы в Испании, например, так мы бы этих козлов одной левой!
Семен был парень незлобивый, но сейчас скрипнул зубами. Его душа жаждала реванша, однако выбор козлов отпущения был сильно ограничен.
— Согласен, — кивнул долговязый, сидевший напротив, — век живи, век учись!
— Золотые слова! Сенька, иди сюда! Послушай, что умные люди говорят!
Саньковский продолжал стоять на том же самом месте. Метрах в десяти о нем тихо сплетничали камыши, окаймляющие тихий омут, а шагах в пяти, нагло повернувшись задом ко всему миру, жевал травку козел. Он был привязан к иве, росшей у подножия холма. Склоны возвышенности были разграфлены микроскопическими огородами. На самом верху за густыми зарослями смородины можно было рассмотреть побеленные известью стены древней избушки. С хозяйкой — бабкой Грушей — они познакомились еще раньше, когда та привела животное на пастбище.
Мутным оком окидывая весь этот пейзаж, Семен раздумывал, что будет эффектнее: подкрасться к козлу и отвесить здоровенного пинка или подняться к бабке и потребовать возмещения морального ущерба. Быть такого не могло, чтобы в этой глухомани не гнали самогон!
