Однако не все разделяют это беспокойство. Миллионы людей, словно лунатики, бредут по жизни, как будто ничего не изменилось с 30–х годов и ничего никогда не изменится. Живя, несомненно, в один из наиболее волнующих периодов в истории человечества, они пытаются отстраниться от него, отгородиться, будто, проигнорировав, его можно заставить уйти. Они стремятся к «сепаратному миру», дипломатической неприкосновенности для себя от преобразований.
Их встречаешь везде: старые люди, ушедшие на пенсию и доживающие свой век, пытаясь любой ценой избежать вторжения нового. Уже состарившиеся люди тридцати пяти или сорока пяти лет, нервно реагирующие на студенческие волнения, секс, ЛСД или мини–юбки, лихорадочно пытающиеся убедить себя, что в конце концов юности свойственно бунтарство и то, что происходит сегодня, не отличается от того, что было в прошлом. Даже среди молодых мы обнаруживаем непонимание перемен: студенты так плохо знают прошлое, что не видят ничего необычного в настоящем. Тревожно, что значительное большинство людей, в том числе образованных и умудренных опытом, считают мысль о переменах такой угрожающей, что пытаются отрицать их существование. Даже те, кто умом понимает, что преобразования ускоряются, не прочувствовали это, не принимают этот важный социальный факт во внимание при планировании своей жизни.
Откуда нам знать, что перемены ускоряются? Ведь нет абсолютного способа измерить перемены. В пугающей сложности Вселенной, даже в рамках любого данного общества практически бесконечное число потоков изменений происходит одновременно. Все «вещи» — от крошечного вируса до огромной галактики — в действительности вовсе не вещи, а процессы. Нет статической точки, нет нирваноподобной неизменности, относительно которой можно измерить преобразование. Изменение, таким образом, относительно. — Изменение также неравномерно. Если бы все процессы происходили с одной и той же скоростью или ускорялись или замедлялись в унисон, было бы невозможно наблюдать изменение. Однако будущее проникает в настоящее с разной скоростью. Таким образом, можно сравнивать скорость разных процессов по мере их развертывания. Мы знаем, например, что по сравнению с биологической эволюцией видов культурная и социальная эволюции происходят чрезвычайно быстро. Мы знаем, что некоторые общества технологически или экономически трансформируются быстрее, чем другие. Мы также знаем, что разные секторы одного и того же общества показывают разную скорость изменения — это несоответствие Уильям Огберн назвал «культурным отставанием». Именно неровный характер перемен позволяет их измерить.
