Продолжения не будет | страница 2
Олегу Колонелу было плохо. Очень. И жарко. Он очнулся от гула и обжигающего сильного ветра. Очистив действующей рукой лицо от запекшейся корки из грязи и крови, он приоткрыл глаза — над ним тускло, красным светом, светился плафон неправильной формы. С трудом приподняв голову, он увидел, что лежит в трубе. "Вентиляционная", — решил он, увидев в полуметре от ног пропеллер, перекрывающий круглое сечение трубы. Удар по голове, вспышка боли, скрюченный Защитник, мысль о смерти, копыто коня в сантиметре от лица. Но как он здесь очутился? "Кому понадобилось меня сюда затаскивать?". Он сел, прислонился плечом к стенке и оглянулся — в полутора метрах от него труба кончалась черной пульсирующей пленкой. "А где же выход?" — ошеломился он. "Это бред?". Его стошнило от резкого спазма, голова сильно кружилась. Олег съехал на дно трубы и решил, что лучше исследовать мембрану, закинув руку за голову. Не переворачиваясь на живот, чтобы не стошнило еще раз. Мембрана была маслянистой, плотной и очень горячей. "Что-то неправильное в этой трубе", — медленно соображал он. — "Куда уходит воздух?". Вентилятор заскрипел и стал сдвигаться к мембране, не прекращая гнать раскаленный воздух. Олег дернулся, тщетно пытаясь продавить мембрану, и замер от боли пронзившей череп, затем подполз к пленке, уперся в нее спиной и поджал ноги, с ужасом глядя на быстро вращающиеся лопасти. Плафон лопнул, стекло и какая-то красная жижа, тут же подхваченные потоком воздуха, врезались в его голову, неуклюже прикрываемую рукой. Вентилятор рванулся и врезался в ноги. Хруст, дикая боль, и Олег потерял сознание.
Ему было плохо. Очень. Он парит в раскаленном, ярко-алом тумане. Боль пульсирует в перебитых ногах и разбитой голове, по лицу струится кровь. Пространство взрывается нестерпимо ярким светом, стекается в сферу перед его лицом и вытягивается в воронку. Она мчится на него. ЭТО НЕ Я.
Глава 2
Пасмурный осенний день приближал свой исход сумерками мелкого моросящего дождя. По полю, где недавно происходило сражение, неторопливо, парами, бродили от тела к телу рабочие похоронной команды, методично наполняя вездеходы, окрашенные в траурно черный цвет. Двое рабочих достигли одного из немногочисленных, всегда чем-то по-своему отличающихся от остального поля, участков. Тот, около которого остановились они, был покрыт сажей; камни кое-где были оплавлены, и почти все потрескались от жара. — Здесь, пожалуй, и собирать нечего, — заметил один из рабочих, отирая влагу с лица. — Да, бедняга долго мучился, — согласился второй, собираясь обойти стороной черную проплешину, но, поколебавшись в нерешительности, решил-таки все осмотреть. — Защитник здесь, пожалуй, лежал, — сказал он, ковыряя ногой особенно оплавленные камни. — Видать, загорелся он вначале, а потом сындуцировал в бреду эту чертову жаровню все и прогорело. За одним из валунов раздался стон. Рабочий присел от неожиданности, но быстро пришел в себя и затрусил к месту, откуда раздавались звуки. — Эй, Джайн, иди сюда! Скорей! Тут старик какой-то. Он живой! — прокричал он своему напарнику. За валуном лежал, придавленный останками лошади, человек с разбитой головой. Влага, стекавшая по лицу, смывала постепенно кровь и грязь. — Живой, ей-богу. Стонал. Я сам слышал. Джайн недоверчиво покосился на тело. — Как же живой-то? Ни разу такого не бывало, чтоб кто живой рядом с ними потом был. Человек захрипел и открыл глаза. Рабочие стали торопливо высвобождать тело. — Гх-рр, гх, гх-м. Живой я, — прохрипел человек. — Живой, живой, — радостно подтвердили рабочие, приостановившись. — Э, да ты и не старик вовсе. Только вот. Седой ты весь, сказал Джайн. — Хр-р, хх-х, не был. — ответил парень, облизывая влагу с губ. — Ничего, ничего, это ты, брат, только девушкам нравиться больше будешь, — сказал, подмигивая и радостно улыбаясь, второй рабочий. — Вот сейчас медиков вызовем, подлечат малость, и к девушкам. Имя-то твое какое будет, счастливчик? — Хх-хр. Олег. — Ну, Олег, ну, ты — артефакт, — сказал Джайн, вызывая по радиотелефону дежурных медиков. — Почему? — выдавив из себя жалкую улыбку, поинтересовался Олег. — Так ты в десяти метрах от мертвого Защитника лежишь, поделился информацией Джайн. Олег закрыл глаза. "В десяти метрах. Далековато. Должен был грудью защищать", — подумал он. — "Весь этот кошмар индуцирован агонизирующим Хосе. Если опираться на вековой опыт наблюдения, именуемый фактом, то я — труп. В поле мощного умирающего солипсера ничего живого не остается. Но я живой и этим наплевал в лицо науки. Очень хорошо". — Вон, уже летят, — прервал размышления Олега Джайн. Обрадовал ты нас, парень, прямо хоть и на психреабилитацию не ходи. Лежи. Лежи. — Да я и сам себя обрадовал, — сказал Олег, пытаясь оглядеться. — О-о-о. Вот и наш герой, — радостно протянул врач, на ходу открывая аптечку. — Я тебе на всякий случай обезболивающее введу, — ощупав тело, решил врач и, набрав код, выстрелил из пневмошприца Олегу в предплечье. Сознание Олега затуманилось. Врач мысленно сплел теплую ауру вокруг пациента. Олег заснул. Санитары бережно переложили его на носилки и перенесли в вертолет. — К точке перехода. Быстро, — скомандовал пилоту доктор. И машина стремительно скрылась из глаз оживленно спорящих рабочих, скользнув между двух холмов, уже слабо различимых в сгущающейся темноте.