— Клянусь, я больше никогда никуда не пойду!
— Тебе придется. Как еще все узнают о нашей любви?
Я аккуратно подняла голову и посмотрела на Фина:
— Пожалуйста, скажи, что вчерашний вечер был дурным сном. Что все, о чем мы говорили, — просто шутка.
— Конечно, нет! Мы же заключили соглашение. И выпили за это. Даже несколько раз. — Он опять усмехнулся. — Я уже начал действовать. По дороге в офис я встретил Лекса и спросил, могу ли пригласить тебя на вечеринку, которую он устраивает в пятницу.
— Что? — Внутри меня все бурлило от возмущения.
— Наш коварный план никогда не сработает, если ты будешь прятаться, — заметил Фин и сел на край моего стола, задев стопку папок. У меня не было сил сложить их. — Там будет Джонатан, — добавил он.
Видимо, Фин полагал, что упоминание о Джонатане заинтересует меня и несколько взбодрит.
— Господи! — Я уронила голову на стол. — И что сказал Лекс? Наверное, был в бешенстве.
— Совсем нет. Он удивился и сказал, что влюбиться в тебя — самое разумное из того, что я до сих пор сделал.
— Неужели я позволила втянуть себя в это? Не могу поверить! — простонала я.
— А теперь пошли, после сладкого тебе станет лучше. — Фин спрыгнул со стола. — Я сварю кофе, и ты сможешь съесть свой пончик.
К моему удивлению, после еды и правда стало лучше.
Голова еще побаливала, но у меня уже не было чувства, что она вот-вот упадет с плеч.
Я даже смогла напечатать и отправить по электронной почте несколько писем, хотя печатала очень медленно, потому что резкие звуки отдавались в голове. Фин принес мне кофе и даже попытался развеселить меня, притворившись, что кладет папки не в тот ящик.
— Не мучай меня, — проворчала я, — ты же, кажется, должен быть в меня влюблен.
— Верно, — задумчиво сказал Фин, опять садясь на стол. — Надо придумать что-то романтическое, чтобы продемонстрировать свои чувства.
— Почему бы тебе для начала не слезть с моего стола? — сказала я, убирая его руку, когда он попытался взять калькулятор.
— Смотрю, тебе лучше.
— Нет, я больная женщина и не могу больше этого выносить.
Едва я произнесла последнее слово, в дверях возникла фигура, которая показалась мне знакомой. Я пригляделась и узнала свою мать. Она стояла и лучезарно улыбалась.
— Самма, дорогая, вот ты где!
— Мама!
— Мама? — От изумления Фин открыл рот.
Я не удивилась его реакции. Никому бы и в голову не пришло, что это моя мать. Нельзя было и предположить, что ей за сорок, — длинные рыжие волосы, лучистые глаза и гладкое счастливое лицо. В ее облике было что-то детское. Она никогда не пользовалась косметикой, носила сандалии, юбку с этническим орнаментом и всегда выглядела великолепно.
