— Это книга о любви. Платон утверждает, что самое ценное на свете не вещи и символы их, а связи между всеми вещами мира. Всю жизнь он искал главную связь. И сказал, что нашел ее в любви. Но, я думаю, он соврал, он просто уверил себя в том, что нашел главную связь.
Анна Сергеевна помогала Тамаре стянуть валенки и гамаши.
— Сегодня стреляют очень долго, — сказала Анна Сергеевна. — Обычно они кончают раньше.
— Сегодня большой мороз, и они знают, что хуже тушить пожары, — объяснила Тамара.
— От снарядов загорается редко, — сказала Анна Сергеевна. — А голову мы будем мыть тоже?
— Обязательно будете. Иначе у почтальона скоро вылезут волосы. А они ей еще пригодятся, — сказал старик.
Тамара стояла посреди маленькой комнаты, освещенная огнем из «буржуйки», на куче своей одежды.
— Ты бы отвернулся, дедушка, — сказала она.
Старик закряхтел, вылез из кресла и стал прилаживать свое одеяло на окно.
— Так будет меньше дуть, — объяснил он. А Тамара увидела себя в зеркале шкафа и удивилась. Она была не такая тощая, как думала. Ей давно казалось, что ноги вот-вот должны уже переломиться.
— Ты будешь очень красивой, — сказала Анна Сергеевна.
— Нет, я долговязая, — сказала Тамара.
— Верь мне, милая! Я в этом понимаю толк. И давай мыться.
— Я не хочу умереть, — сказала Тамара.
Старик вдруг тихо заплакал.
— Шура, не надо! — строго сказала ему жена.
— Да-да, конечно, — стыдливо забормотал старик и взял письмо сына.
— Ты еще приедешь к нам в гости после войны, — сказала Анна Сергеевна, намыливая Тамаре голову. — У тебя чудесные золотистые волосы.
Тамара стояла, низко согнувшись над тазом, и слышала, как лопается в ушах пена. Тошнота подкатывала к горлу, и больше всего Тамара боялась сейчас, что упадет.
— Но, Анна Сергеевна, судя по некоторым деталям в письме, наш старший сын воюет хорошо, — сказал старик. Он, очевидно, опять перечитывал письмо. — Сын пишет, что танки — страшная вещь. Когда мужчина пишет про что-нибудь «страшно» — это значит, что он уже переборол свой страх.
— Петруша всегда был смелым мальчиком, — сказала Анна Сергеевна.
— Как будто Павел заядлый трус! — сказал старик с раздражением. — Еще ничего не надо вынести и вылить?
Тамара отжала волосы, и Анна Сергеевна накрутила ей на голову чалму из старой простыни.
— Александр, посмотри время. Мне уже скоро на дежурство? — спросила она, обтирая Тамаре спину.
— Сегодня ты не пойдешь на дежурство! — нахально, но не веря себе, сказал старик.
— Вот еще! — сказала Анна Сергеевна. — У нас даже осталось мыло! Ты хорошая, послушная девушка.
