9. Профаническая проекция науки о языке.
Лингвистические (как, впрочем, и любые научные) концепции иногда приобретают значимость, выходящую за пределы науки. При этом следует учитывать, что наряду с самостоятельностью развивающаяся наука приобретает эзотеричность. Для научных занятий становится необходимым систематическое образование, недостаток которого не может быть возмещен ни природными способностями, ни повышенным интересом к предмету. Питательной средой для лингвистики в стадии ее формирования являются непрофессиональные рассуждения о языке, лингвистическая публицистика, разнообразные любительские опыты. Это явление сохраняется как культурный феномен и в наше время, однако для современного языкознания, как и для современной исторической науки, историко-лингвистические штудии, например, А. Югова, В. Чивилихина или А. Фоменко представляют интерес лишь в качестве возможного объекта исследования. Они интересны, в частности, как пример актуализации тенденций, характерных для языкознания или историографии прошлых, далеких веков. В современном мире живут кое-где еще первобытные охотничьи племена. Точно так же среди наших современников (и даже среди лингвистов) встречаются люди, взгляды которых на язык стадиально соответствуют семнадцатому веку.
В последние годы мы все чаще говорим о «человеческом факторе» в языке. Но всегда ли мы руководствуемся этим принципом при оценке различных лингвистических теорий наших коллег по науке – как соотечественников, так и зарубежных ученых? Критически оценивая их исследования, не слишком ли часто мы забываем, что критика – не только и не столько повод найти просчеты в чужой теории, но еще и способ выявить все позитивное в ней на общее благо? Не следует забывать, что само занятие наукой, особенно гуманитарной, – эксперимент исследователя над самим собой, а, следовательно, предполагает значительную долю самоотверженности. Постараемся поэтому по возможности более глубоко понять теоретиков прошлого и настоящего, не навешивая обидных ярлыков. Не будем забывать, что непонятое нами раньше мы нередко впоследствии принимаем, – но только в лучшем случае с запоздалой благодарностью и с раскаянием в своей непонятливости. В худшем случае и чаще – без благодарности и слишком поздно.
Л. Блумфилд в 1925 г. писал: «Наука о языке, имеющая дело с наиболее базисным и простым из человеческих социальных институтов – это наука о человеке (или наука о духовности, или, как принято, было когда-то говорить, моральная наука). Методы языкознания напоминают методы естественных наук, и то же можно сказать и о его результатах. Отличается же языкознание от естественных наук тем, что его предмет непосредственно связан с компактными и постоянно меняющимися группами людей, с речевыми коллективами. Таким образом, дополнительно к динамике, изучаемой естественнонаучными методами, языкознание привносит еще и тот разряд изменений, который известен под именем «история», такое изменение более динамично, а потому и более наглядно, чем биологическое изменение».
