восхищался женой Отакэ.
Жена Отакэ была дочерью хозяина курортной гостиницы в городке Дзигоку-дани в провинции Синею. История о том, как Отакэ и У Циньюань уединились в Дзигоку-дани и разработали там совершенно новую группу дебютов, широко известна любителям го. Я слышал, что жена Отакэ с юных лет была красавицей. О том, что домовитые сестры из Дзигоку-дани очень красивы, мне рассказал один поэт, которому доводилось спускаться в долину из Сига Такахара.
Когда я увидел ее в Хаконэ, она показалась мне неприметной услужливой женщиной. Я был несколько разочарован, но в облике матери с малышом на руках, настолько преданной семейным заботам, что ей некогда было следить за своей внешностью, оставалось что-то от ее детства в затерянной среди гор деревушке. В этой женщине сразу угадывался живой ум. А малыш, которого она держала на руках, был необыкновенным — таких замечательных детей мне видеть не приходилось. В восьмимесячном мальчике было своеобразное достоинство, казалось, в нем проявляется бойцовский дух отца. Малыш был светлокожим, от него веяло свежестью.
Через двенадцать лет после описываемых событий жена Отакэ как-то при встрече со мной сказала: «Вот это и есть тот самый мальчик, о котором вы так хорошо написали». Она повернулась к подростку и объяснила ему: «Когда ты был совсем маленьким, господин Ураками похвалил тебя и написал о тебе в газете».
Отакэ сдался. Он не мог упорствовать, когда жена с ребенком на руках уговаривала его и проливала горькие слезы. Отакэ очень любил свою семью.
После того как Отакэ согласился продолжать игру, он всю ночь не мог уснуть. Он страдал. В пять часов утра, тяжело ступая, он ходил взад и вперед по гостиничному коридору. Нарядившись в такой ранний час в кимоно с гербами, Отакэ лег на диван в большом зале, недалеко от входа, и безуспешно пытался уснуть.
Утром 10 августа состояние Сюсая не ухудшилось, и врач разрешил ему играть. Однако его щеки ввалились, слабость бросалась в глаза. Когда у него спросили, где будет сегодняшняя игра, в главном корпусе или во флигеле, он ответил: «Я уже не могу ходить, так что…» Но еще раньше Отакэ жаловался, что в главном корпусе ему мешает сосредоточиться шум водопада, и поэтому мастер в конце концов сказал, что играть они будут там, где захочет Отакэ. К счастью, водопад оказался искусственным, поэтому его решили отключить и играть в главном корпусе. Когда я услышал слова мастера, меня охватило смешанное чувство грусти и раздражения.
