В нашем государстве Атаман установил такой же Закон, какой действовал во дворе. Сколько мы его ни убеждали, что при коммунизме будет другой Закон и все будут равны, он этой идеи уразуметь не мог. Не доходило до него, хоть кол на голове теши!
У Атамана были свои аргументы: разве может он, Атаман, быть равным Сопле? Ведь он Соплю одним щелчком может пришибить. Или разве могут быть «огольцы» равны «лягавым»? Разве могут эти «американские вахлаки» и «сизари из Шанхая» быть равными нашим новодомовским «огольцам»?
В разгар наших игр случилось непредвиденное: у Мирчика-Сопли, нашего наркома НКВД, арестовали папу, коммуниста из Румынии. Мирчик сказал нам, что его папу арестовали по ошибке, получилось какое-то недоразумение. Но он, бедняга, был так расстроен случившимся, что ушел с поста наркома НКВД и вообще прекратил играть в нашу игру.
Вскоре после наркома НКВД такая же участь постигла и военного наркома, то есть меня. На этом наше Коммунистическое Государство Будущего распалось.
Как известно, я в дальнейшем не стал крупным военным деятелем, Сережка-Колдун пропал без вести, не успев стать министром иностранных дел или большим дипломатом, о чем он мечтал. Мирчик тоже не стал славным чекистом, его жизнь трагически оборвалась в Таганской тюрьме, куда он угодил за попытку ограбления хлебной палатки в голодном 1943 году. Связался с какой-то шайкой без нас.
Атаман тоже пока еще не стал Главным Пролетарским Диктатором. Правда, фамилия его время от времени проскальзывает в официальных сообщениях вместе со словами «ответственный работник ЦК КПСС». И кто знает…
В начале его послевоенной карьеры мы встретились пару раз. Один раз у него дома на Покровке, когда в семейном кругу за бутылкой «Московской» я рассказывал о своих военных приключениях. Вторая встреча была в райкоме, где он работал заведующим промышленным отделом. Он помог мне тогда с жильем. Тогда же он мне и признался, что почувствовал вкус к партийно-государственной деятельности именно с нашей детской игры, которая явилась переломным моментом в его юности.
Как-то я еще раз заходил в райком, но мне сообщили, что Алексей Васильевич уже не работает там — направлен на учебу в Высшую партийную школу.
Атаман вышел на орбиту, наши пути навсегда разошлись. Спустя много лет мы столкнулись случайно лицом к лицу на Ленинском проспекте, возле моего дома. Он вышел из «Зоомагазина» с клеткой, в которой что-то трепыхалось, и направился к проезжей части, а я шел мучимый тяжелыми раздумьями по тротуару. На его властном лице, словно высеченном из камня, красовались стильные очки с дымчатыми стеклами, на лацкане джерсового костюма алел депутатский значок.
