С такого ракурса Алексею еще не приходилось просматривать склоны вдоль ручья. Он взял выше, где склоны холма падали почти отвесно, и увидел щель. Она лежала как рубец на теле горы. Ее словно нарисовали. Агальцов увидел и большие царапины на гладкой, каменистой поверхности склона и догадался, что все это проделал камнепад, вызванный ливневыми дождями. Камнепад что-то сдвинул в огромном теле горы и образовал щель, Агальцов был уверен, что сможет просунуть туда руку по локоть. Смутная догадка пронзила мозг: «Может быть, это…»
Алексей заспешил вниз. Он только и сказал, отвечая на удивленный вопросительный взгляд Гордыни:
— Теперь быстро…
Никогда в жизни Агальцов не бегал так быстро. Тяжелый ефрейтор безнадежно отстал. Алексей успел крикнуть ему, чтобы он подключился в розетке и сообщил на заставу о возможном убежище второго нарушителя на крутом склоне возле ручья.
Агальцов не был до конца уверен, что открыл убежище второго, но что-то подсказывало ему — тревога будет поднята не напрасно.
Чувство опасности заставило его залечь на подходе к склону.
Остаток пути Алексей проделал ползком, сняв автомат с предохранителя. Пограничник уже поднялся, чтобы сделать последний рывок к щели, когда увидел след. Он был еле заметен на скользкой хвойной подстилке, но дальше, в низине где подстилку смыло дождем, след отчетливо пропечатался, и, припав к земле, Алексей различил то, чему его учил Гомозков, — след уводил от склона в наш тыл. Значит, второй ушел и бункер пуст. Все еще не веря в неудачу, Агальцов взбежал по склону и рванул сдвинутый камнепадом обломок скалы, скрывающий лаз в пещеру. Заглянул внутрь и отшатнулся — таким смрадом, ударило из каменного схрона. И все же, преодолевая тошноту, он спустился в пещеру.
Она была пуста, если не считать спального мешка и десятка пустых консервных банок…
Агальцов выбрался наружу, достал из подсумка ракетницу. Две подряд выпущенные красные ракеты вонзились в небо, оповещая границу о новой тревоге.
Ива шел ходким ровным шагом, радуясь возможности побыть наедине с лесом. Извечное чувство пограничника — тревога — не оставляло старшину, и поэтому Недозор заметил след, ведущий к росстани. Там, где земля не была прикрыта прошлогодней листвой, четко, словно печать, выделялся совсем свежий след. Человек, обутый в спортивные туристские ботинки сорок четвертого размера, прошел здесь каких-нибудь десять минут назад.
«Лесничий», — подумал Ива и тут же прогнал нелепую мысль. Лесничего Ивана Сороку старшина знал едва ли не с молодых лет, и, сколько Ива помнил, тот всегда был в сапогах. Может, кто из приезжих забрел… По грибы… Надо бы поговорить в сельсовете, а может, и на общем собрании, чтобы приезжих гостей без сопровождения местных в лес не пускали. Так, чего доброго, и к контрольно-следовой прибредут. Опять же тревога, выяснение личности и все прочие формальности. Прав капитан Стриженой, сказавший на прощанье: «Черный бор сейчас не тыл, а самая что ни на есть граница. Быть внимательным и осторожным. Считать себя в поиске».
