Участие Матки в постигшем человечество бедствии диктовалось ее паразитической сущностью; ее мотивы, соответствующие внутренней логике ее неземного существования, для человека непостижимы. Поэтому в своем повествовании я хочу обратиться прежде всего к истории моего отца, ключевой фигуры мировой трагедии, завершение которой мы наблюдали так недавно, между тем как завязка относится ко временам задолго до моего рождения.
Мой отец был злым гением своего времени, однако благодаря монструозной двойственности его натуры считался и по-прежнему считается одним из величайших благодетелей человечества за всю историю мира. В общественном сознании до сих пор не сформировалась справедливая оценка его личности и совершенно отсутствует понимание решающего значения его работы для постигшей человеческую цивилизацию катастрофы. Из всех людей я единственная по-настоящему близко знала Глеба Тасманова и представляю его характер в истинном свете. В своем рассказе об отце я попытаюсь совместить существующие свидетельства его современников и общеизвестные объективные факты его биографии с информацией, которая известна мне из личного общения и в результате работы с домашним архивом.
Глеб Тасманов был единственным сыном в состоятельной семье руководителя одного из уральских промышленных предприятий. До восьми лет он страдал психическим заболеванием, которое врачи определили как разновидность аутизма; болезнь, в частности, выражалась в том, что мальчик не произносил ни слова и по большей части неподвижно сидел, глядя прямо перед собой; хотя с вещами обращался аккуратно, но никогда не смотрел, что делал, предпочитая ориентироваться наощупь, как слепой.
Затем произошел странный случай: ребенок исчез на несколько дней. В вечер, когда он пропал из дома, бушевала страшная гроза. Подключили едва ли не всех силовиков региона, обыскавших вдоль и поперек все окрестные горные леса, но безрезультатно. Потом мальчик внезапно вернулся сам, причем смотрел на окружающих сфокусированным взглядом и гладко разговаривал на чистейшем, даже неестественно правильном русском языке, — от психической болезни не осталось и следа. На расспросы о том, что с ним произошло, отвечал, что не помнит, на вопросы, почему не разговаривал раньше, — то же. Вскоре ребенок самостоятельно изъявил желание пойти в школу, как все остальные дети, причем за несколько месяцев, оставшихся да начала очередного учебного года, освоил программу за два пропущенных класса и был принят, соответственно своему возрасту, сразу в третий. По общеобразовательным дисциплинам особых способностей не наблюдалось, зато обнаружилась феноменальная художественная одаренность. Фактически без подготовки, едва взяв в руки кисть, мальчик продемонстрировал вполне грамотное владение основными техниками живописи, мог без единого исправления выполнить чертеж любой сложности, в точности соблюдая все пропорции без каких-либо измерительных приборов, и к тому же оказался знаком с несколькими диковинными приемами росписи по камням, которые, как впоследствии выяснилось, использовали для наскальной живописи в доисторические времена, — причем Глеб объяснил, что он эти приемы "сам придумал". После нескольких занятий со специально приглашенным преподавателем именитый мастер восхищенно подтвердил, что у мальчика блестящий талант к архитектуре и скульптуре; однако подлинной страстью Глеба оказалась минералогия.
