ЕСЕНИН. Конечно.
ЭРЛИХ. Если Шекспир и стал великим поэтом, то не благодаря скандалам, а потому что много работал.
ЕСЕНИН (с обидой). А я не работаю? Если я за целый день не напишу четырех строк хороших стихов, я не могу спать (Наливает шампанское в бокалы.) За Шекспира, кацо! (Пьют.)
УСТИНОВА. Сергунька, почему ты пьешь?
ЕСЕНИН. Чтобы не думать, тетя Лиза. Я пью, стараясь допиться до той точки, после которой теряю всякую память и соображение: а до этой точки все помню, ничего не забываю.
УСТИНОВА. Но ведь раньше ты меньше пил?
ЕСЕНИН. Не могу я, ну как ты не понимаешь, не пить...Если бы не пил, разве мог бы я пережить все, что было. Ах, тетя Лиза, если бы ты знала, как я прожил эти годы! Мне теперь так скучно...
УСТИНОВА. Ну а твое творчество?
ЕСЕНИН. Скучное творчество!
УСТИНОВА. Ну что ты! Пишешь такие прекрасные стихи.
ЕСЕНИН. Но мне то что с того? Что мне остается? Вот вырву из себя, напишу, оно и ушло от меня, и я остался ни с чем. Не мое это, чужое уже, когда написано. Ведь при мне ничего не осталось. Ничего и никого...
ЭРЛИХ. А друзья?
ЕСЕНИН. Друзья поставят серый камень с веселой надписью в стихах. У меня нет друзей. Мне страшно, тетя Лиза. Я никого не люблю, ничего мне не надо - не хочу! Ты просто не знаешь, сколько у меня врагов. Ну, скажи, откуда берется эта злоба? Разве я такой человек, которого надо ненавидеть? Почему все так ненавидят меня?
УСТИНОВА. Кто все, Сергунька?
ЕСЕНИН. Да хоть эти молодые поэты, что вертятся вокруг меня.
УСТИНОВА. Что ты? Все они очень тебя любят. Влюблены, как в какую-нибудь певицу. Мне на днях Володя говорил: Когда нет в союзе Есенина, все точно бы угасает и скучно становится. А он пришел, сел молча, вроде бы грустный, а все вокруг озарилось.
ЕСЕНИН. Да им, видишь ли, просто приятно выпить со мной! В Москве я не знал даже, как и отделаться от этих бездельников. А мне по кабакам ходить надоело, совестно и жалко так прожигать себя.
УСТИНОВА. Жалко? Вот и не пей!
ЕСЕНИН. Нет, пить я не брошу. Понимаешь, у меня остались одни лишь стихи. Иногда сам себе удивляюсь. Прет, черт знает как! Не могу остановиться. Как заведенная машина. Но не могу же я целый день писать стихи. Мне надо куда-то уйти от них, я должен забывать их, иначе я не могу писать. Я все им отдал, понимаешь, все. Вон церковь, село, даль, поля, лес... И все это отступилось от меня. Скучно, понимаешь, мне скучно, и я устал. Шампанское, вот веселит, бодрит. Всех тогда люблю и... себя! Жизнь штука дешевая, но необходимая. Я ведь " божья дудка!"
