И тут оба услышали глухие удары в стену…
* * *
Вадик, обливаясь потом, тащил на плече тяжеленного, как ему казалось, едва перебирающего ногами раненого, стараясь не отставать от так чудесно явившегося за ним командира. Тот тоже почти волок на себе человека, но, в отличие от Вадикова «товарища», вполне могущего идти самостоятельно. Могущего, но не желающего ни в какую.
Паренек вообще не знал, что подумать. События развивались настолько быстро, что у него, вчерашнего студента и сугубо мирного человека, голова шла крутом.
А все началось с того, чего он боялся с самого начала пребывания на чужой земле, — он попал в плен.
Да-да, плена он, как и многие его товарищи, боялся больше опасности остаться калекой, даже больше самой смерти. Что такое смерть для молодого человека, только-только вступившего на тропу жизни? Мгновенная болезненная неприятность — не более! Выросший в обычной советской семье, атеизм он впитал с младых ногтей — вместе с карикатурами в газетах и журналах на бородатого старичка с нимбом над головой, вместе с разоблачениями всяких церковных чудес по телевизору, вместе со знаменитым: «Гагарин в космос летал, а Бога там не видал!» На пионерском сборе однажды бойко выступал с обвинениями в адрес двоих соучеников, замеченных в Пасху на кладбище, став комсомольцем, рисовал в стенгазете смешных старичков и старушек, стучащих лбом в пол, и попа в огромном клобуке возле церкви… А не веря в Бога, разве можно верить в рай или ад?
А вот плен — это действительно страшно. Тут и фильмы про войну с изможденными узниками за колючей проволокой, и клеймо «предатель»… И самое ужасное — то, что узнал уже здесь, вдалеке от мирного и благополучного Союза, где такое показалось бы страшной сказкой из разряда «руки мертвеца» или «красного пятна», рассказываемых в пионерском лагере после отбоя. То, что шепотком передавали друг другу товарищи по казарме, что, как клялся сержант Перепелица, он видел самолично: издевательства и мучения, которым подвергают пленных «шурави» проклятые душманы. Отрезанные половые органы, выколотые глаза, вспоротые животы… А сколько еще дорисовывало с детства чересчур живое воображение!
И потому Вадик твердо знал одно: в плен никогда не сдастся! Или автоматный ствол в рот, чтобы последней пулей — остальные, разумеется, будут выпущены по врагу — разнести себе череп, или граната с выдернутой чекой в руке, как в тех же военных фильмах. Чтобы потом вспоминали как героя, чтобы даже гад Перепелица смахнул непрошеную слезу, когда узнает…
