Не доверяя никому столь важного дела, лейтенант Бежецкий самолично придирчиво изучил все стены хода и нашел-таки расселину, в которую можно было всунуть запасной ствол к «Утесу»[5] — десятикилограммовую железяку, способную выдержать и больший вес, чем два человека не самой плотной комплекции. Беда была лишь в том, что трещина эта находилась чуть ли не в тридцати метрах от склона, и сооруженной с огромным трудом веревки в таком случае не хватило бы и на половину спуска…
Зверея на глазах, лейтенант велел распаковать и распустить на ремни брезентовую палатку, ставить которую на каменистом пятачке, занимаемом взводом, все равно было негде, да и незачем — дождей в этих сухих местах не было и не предвиделось, а ночи еще стояли достаточно теплые. Александр бы и не взял ее нипочем, если бы пришлось тащить лишний груз на себе, но забрасывали их сюда «вертушкой», так что он поступил в соответствии со старой пословицей про запас, ничего особенно страшного с человеком не делающий. И, как выяснилось, не зря: лучше уж потом отчитываться за порчу (а лучше уж сразу за утерю) казенного имущества, чем за пропавшего бойца.
За сооружением довеска к веревке взвод застала темнота, падающая в здешних широтах внезапно, почти без сумерек. Соваться в пещеру ночью было рискованно во всех отношениях — одному Богу известно, что там внизу, и лейтенант скрепя сердце отложил спасательную операцию до утра.
А утром его ждал такой сюрприз, которого он никак не ожидал…
* * *
Рядовой Максимов наконец выбрался на свет божий и огляделся.
Как он и предполагал, подземный ход пронзал всю гору насквозь и выходил прямехонько на заброшенный кишлак, набивший оскомину за время дежурства на заставе. До него отсюда было самое большее — пара километров.
«Так, — сориентировался Вадик. — Значит, наше „гнездо“ вон там… Ну, это ерунда: спущусь в долину — по склонам этим лазать — себе дороже, обойду пару-тройку километров, а там и наши…»
Определившись, он забросил на плечо ремень автомата и начал рискованный спуск по склону, то и дело обмирая, когда подошва скользила по «смазке» из песка и мелких камушков, предательски скрывающей голый камень. Несколько раз пришлось проехаться, где на животе, где — на пятой точке, но катастрофы не случилось — всякий раз удавалось зацепиться за что-нибудь и снова встать на ноги. Окончательно превратив штаны в малопристойное решето, боец добрался до середины пути, отделяющего его от вожделенной равнины, и уселся на гладком округлом валуне, нагретом солнцем, отдохнуть.
