Его вспышка меня позабавила. Анжело всегда пытался быть со мной на равных и всегда проигрывал. Может, я и не так умён, как обо мне говорят, но равного себе пока не встречал. Я побывал повсюду, от Италии до Англии, и никому никогда не удалось победить меня в диспуте. Что невероятно бесило многих почтенных профессоров.
Пожалуй, я нажил себе больше врагов, чем друзей.
– Анжело, нам не о чем разговаривать, – сухо улыбнулся я. – Ты сделал свой выбор, а я – свой. А теперь не соблаговолишь ли ты удалиться? У меня слишком мало времени, чтобы его терять.
– Значит, ты отказываешься? – спросил он.
– А ты ожидал чего-то другого?
Анжело пожал плечами.
– Некоторые храбрятся, пока не заглянут в лицо смерти. А потом вдруг понимают, как им дорога жизнь. И идут на попятную.
– Для меня есть кое-что дороже жизни.
Анжело покачал головой.
– Упрямство у тебя в крови.
– А у меня нет оснований стыдиться своих предков.
Намёк попал не в бровь, а в глаз.
Глаза Анжело сверкнули, обвисшие щеки вспыхнули. Он развернулся и вышел, не говоря ни слова. Я наконец-то остался наедине с самим собой. Впрочем, это ненадолго.
Я прислонился к холодной стене и закрыл глаза.
Мир за стенами моей крохотной клетки пробуждался. Внутри замка Торре дель Аннона тяжело топали стражники, скрипели двери, кто-то разговаривал, кричал, смеялся, кто-то зычным голосом отдавал приказы. Со двора доносился приглушенный стук копыт по камням, ржание лошадей, беготня солдат. Еще дальше, на пределе слышимости, пробуждался к жизни великий город Рим: римляне спешили по своим делам, толпы сновали по узким улочкам, на площади Цветов собирались зрители…
С каждым ударом сердца моя жизнь становилась короче. Миг, о котором я не хотел думать, неотвратимо приближался.
Меня вдруг охватило беспросветное отчаяние.
Ведь я же мог принять предложение Анжело, и тогда не пришлось бы считать мгновения, ожидая шагов за дверью… Может, и сейчас ещё не поздно…
Трусливый голосок снова принялся нашептывать мне на ухо. Сердце бешено заколотилось, я покрылся холодным потом.
Зачем я упорствую?
Почему отказываюсь покаяться, склониться, солгать?
Ведь я же умру медленной и очень мучительной смертью – ради чего?
В душе воцарилась оглушительная тишина, чёрная и угрюмая, как грозовое облако, а потом я отчётливо услышал ответ: Ради тех, кто придет после тебя.
Этот звонкий голос зазвенел в ушах, и все тело отозвалось дрожью, как натянутая струна:
Гореть
Сиять
Разгоняя тьму
Освещая дорогу другим
