И снова я не увидел в отсветах разрывов ни людей, ни техники.
Уцелевшие на скальной стене манихейские диверсанты не замедлили воспользоваться паузой в обстреле. Около дюжины светящихся пятен пришло в движение.
«Ого! Много их… Когда успели? Под прикрытием самума? Да они действительно нелюди… Разве обычный боец, пусть осназ, сможет при таком ветре ходить по вертикалке, как по бульвару?.. А усидеть там во время ливня, среди клокочущих потоков воды? Ох, не везет клонам с противниками… То на них джипсы навалятся, то манихеи заведутся…»
Я еще не понимал, в чем суть операции, но нутром чуял: просто так таинственные «враги всякой жизни» не стали бы карабкаться по скалам к месту вынужденной посадки конкордианского эскадрона. Тут что-то затевается…
О том же, вероятно, думал и клонский командир. Транспортные вертолеты запустили двигатели.
«Ретируются? А как же бронемашины? Бросят на произвол судьбы?»
Надо признать, ваш покорный слуга не был в состоянии реагировать на ситуацию адекватно. Я был ранен – но не чувствовал боли. Меня в любой момент могли обстрелять – но я не думал о смерти. Скользкая каменная ступенечка заканчивалась в сантиметре от меня, но в голове не помещалось, что дальше – обрыв высотой с десятиэтажный дом, Муть, скальная теснина, бурлящие воды Стикса…
Думаю, вертолеты засекли меня при помощи обычного ноктовизора. После обстрела из зенитных пулеметов они поднялись повыше – так ведь и сектор обзора тем самым расширили!
Пушки вертолетов с удвоенной яростью заработали по дну каньона. А их турельные пулеметы выискивали любое подозрительное пятно на скальных стенах и сметали его стальным шквалом.
Я вел себя как пехлеван в конкордианском синематографе. С экрана прямо в зал несутся штурмовики и летит чоругская расчлененка, но пехлеван хладнокровно смакует поток кровавого бреда. «Ведь это всего лишь картинка…»
Даже если в качестве трупов чоругов использованы реальные трупы чоругов.
Увы, клоны намеревались пойти дальше. И в качестве трупа Пушкина использовать реальный труп Пушкина.
Длинная очередь обдала меня каменной крошкой с острыми, как бритва, краями.
Я инстинктивно дернулся и – потерял равновесие!
Взмахнул руками.
Над ухом щелкнула пуля.
Я чудом удержался на каменном выступе. Присел на корточки.
Спрятаться было негде… Прыгнуть вниз, в неизвестность? Только не это!
Но в тот миг, когда пули должны были размазать меня по скалам, манихеи подали главное блюдо вечера.
Горизонтальный пробой!
