«Тебе же куда легче, чем футбольному вратарю! Мяч-то раз в десять быстрее летает! Один прыжок, другой… бросок – и курица у тебя в руках!»
Я медленно, с расстановкой поднялся. Огляделся…
И обнаружил, что мои, так сказать, охотничьи угодья имеют ранее не подмеченные мною структурные особенности. А может, приобрели их в последние минуты, пока я гонялся за своим пернатым обедом?
На почве проступили едва заметные светлые параболы, которые имели одну общую точку пересечения. Поскольку они были «нарисованы» на глине будто бы игрой света и тени в неглубоких бороздках (хотя никаких бороздок и не было), я бы никогда не обратил на эту призрачную чепуху внимания. Но регулярный геометризм картины сам лез в глаза, и, один раз «ухватив» визуальную суть структуры, глаз уже сам доискивал все новые и новые параболы.
Тут же я вспомнил о клине из камешков.
До них было довольно далеко. Но стоило мне на них взглянуть, они заблестели ярко, как битое кремниевое стекло, – слепой бы увидел!
В следующую секунду я обратил внимание, что клин из камешков указывает на курицу. А заодно – на меня.
Световые параболы на земле стали ярче.
Курица вдруг замерла на месте, задумчиво глядя себе под ноги.
Это был идеальный момент для того, чтобы ринуться на нее разъяренным тигром. И я, возможно, ринулся бы. Но страх перед неизвестной аномалией, которая проявлялась все отчетливей, заставил замолчать даже чувство голода.
Я замер, прислушиваясь.
Так и есть: почва под ногами потрескивала. А метрах в пяти передо мной, в общей точке схождения всех парабол, даже едва заметно шевелилась.
«Общая точка… прямо эпицентр какой-то», – подумал я.
И тут же, стоило мне нащупать слово «эпицентр», побежал прочь.
Без единого звука.
И теперь уже – без единой мысли.
Все силы, которые я приготовил для последнего броска к курице, я вложил в то, чтобы оказаться как можно дальше и от вкусной птички, и от дьявольских парабол.
А потом была беззвучная вспышка.
Ярче солнца.
По земле метнулась моя густая, черная тень. В следующее мгновение я ослеп.
Запахло жжеными волосами и с новой силой, до удушающей одури – озоном.
По лопаткам дубовой доской хлопнула ударная волна.
Я упал, начал кататься по земле, пытаясь сбить огонь, которым, казалось, была охвачена вся спина.
Когда понял, что не горю, – зажмурился и пополз дальше.
Я ожидал новой вспышки, которая прикончит меня. И без того математическая статистика показывала, что я зажился.
Но вспышек больше не было.
