Несколько минут просто разглядывали полученное. Молча, жадно. Без комментариев.
— Мда… вот как! — генерал стиснул зубы, оторвавшись наконец от снимков.
— Значит нашли… — руководитель программы откинулся на спинку кресла и вытер пот со лба.
— Нашли, — эхом повторил генерал.
Снова повисла тишина.
— Теперь для экспедиции всё определено полностью. Все цели и задачи, — удовлетворённо заметил генерал.
— Сколько отсюда до плато? — спросил руководитель у оператора.
— По прямой восемь с четвертью километров, — ответил оператор взглянув на фотокарту выведенную на монитор.
— А местность там как? — поинтересовался генерал.
— Относительно ровная. За пол дня добежит, — ответил оператор-водитель.
— Выводите на плато аппарат, — сказал генерал и поднялся из-за стола, — шифрование сигнала не снимать до конца. До вывода в «точку маяка».
Оператор вопросительно посмотрел на шефа. Тот кивнул.
Через сорок минут на далёкой красной планете «Марсоход 4» ожил, скрежетнул всеми своими шестью конусообразными колёсами по застывшей сотни миллионов лет назад лаве и покатил вперёд. Зонтик антенны всё также цепко держал спутник связи на ареостационаре.
Теперь аппарат совершал просто выбег лихо огибая крупные валуны и переползая через мелкие булыжники разогнавшись почти до крейсерской своей скорости в пять километров в час.
Блестя панелями солнечных батарей.
По красному песку и бурым камням.
Под почти чёрным небом.
Под двумя лунами.
Часть 1. ЗЕМЛЯ, ЯНВАРЬ 1996
С лыжами и туго набитым рюкзаком, Владимир стоял посреди совершенно безлюдной предстанционной площади.
Пушистый снег тихо падал с серого неба.
Ветра нет. Тишина.
Даже обычные звуки села, расположенного неподалёку от станции, тихо и незаметно тонули в этом пушистом белом мареве, беззвучно и неотвратимо спускающегося на землю. Лишь изредка сквозь пелену прорывался лай дворняг честно отрабатывавших пред хозяевами своё пропитание.
Скоро и лес, стеной стоящий в полукилометре от станции также тихо и незаметно растаял в белизне, оставив железнодорожную станцию казалось бы один на один со Вселенной. Только заваленные снегом ели вдоль тротуара и станция. Далее только снежная пыль, сыпящаяся с небес.
Владимир глубоко вдохнул острый морозный воздух пробуя его на вкус.
Пахло снегом и елью.
Правильно говорят поэты и писатели, — подумал Владимир, — что этот воздух можно пить как вино. Ни с чем не сравнимое ощущение. В этом воздухе и снег, и станция, и село, и лес, и весь мир, утопающий в снежном пуху. И непонятно что это — игра воображения или действительно до предела обострившиеся чувства, попавшие в среду родной природы, выдают то, что некогда было привычно доступным нашим предкам.
