Когда их грузовик добрался до ранчо, Бобби вдруг вспомнил, что забыл в конюшне свой мобильный телефон.
Остановиться сейчас? Или заняться этим завтра?
Решил, что лучше сейчас. Ему необходимо несколько минут, чтобы собрать всю свою сообразительность и приготовиться к любовным играм.
Он не знал, куда везти Джулианн, в свой дом или в ее. Зажечь свечи, поставить тихую музыку, принять душистую ванну и дать ей сначала немного отдохнуть и тоже помокнуть в ванне?
Ему хотелось все сделать так, как будет лучше для Джулианн.
Как все голодные мужчины – а он совсем изголодался, – Бобби готов был взять ее прямо здесь, в грузовике, под звездами, смотрящими с темнеющего неба.
В грузовике? С ума сошел?
Он не занимался сексом в автомобиле с тех пор, как расстался с девственностью. Но тогда он был нервным, беспокойным подростком, которому, бесспорно, не хватало такта.
– Мне нужно заскочить в офис. – Он остановил грузовик возле конюшни. – Я оставил в кабинете свой мобильник. Хочешь пойти со мной или предпочитаешь подождать здесь?
– Пойду с тобой.
Она погладила его по руке, и у него перехватило дыхание. Он припомнить не мог, когда еще так желал женщину. Даже с Шэрон было не так.
Они вышли из грузовика и короткой дорожкой пошли к конюшне. Мягко светили фонари, и легкий бриз доносил до них аромат ночных цветов.
Он впустил Джулианн в конюшню, и они направились прямо в его кабинет. Бобби зажег свет и закрыл за собой дверь, автоматически защелкнув задвижку.
– Я всего на минутку.
– Пожалуйста. Ничего, если я сделаю себе чашку чая?
– Не думаю, что у меня есть чай, но почти уверен, что можно сделать горячий шоколад. Там есть какая-то растворимая чепуха.
– Это еще лучше.
Она отправилась на кухню, а он сел за свой стол и начал искать мобильный телефон. Так что же ему делать? В какой дом везти?
Бобби проглядывал сообщения, а Джулианн стояла у него за спиной и пила шоколад.
Вдруг она перегнулась через него и поставила чашку на стол.
– Умираю, до чего мне хочется расплести твои волосы, посмотреть, какой они длины.
Он даже не повернулся.
– В самом деле?
– Угу. Не возражаешь?
Он прикрыл глаза.
– Не возражаю.
Она осторожно развязала шнурок и расплела темную массу его волос, проворными пальчиками разбирая пряди.
– Они прекрасны.
Он открыл глаза, чувствуя, как онемело у него тело:
– Так же, как и твои. Я воображал, что делаю то же самое с твоими волосами, Джулианн. – Он развернул кресло и поднялся, чтобы поцеловать ее.
