– Я сегодня был у Джулианн, а потом мы столкнулись с Ллойдом.
– И?..
– Он упомянул Шэрон и говорил о ней так, будто она все еще жива.
– О господи! Очень жаль.
– Это было ужасно, тем более при Джулианн.
– И как ты себя теперь чувствуешь?
– Со мной все в порядке. – Бобби был не в состоянии более определенно выразить свои опасения. Что подумала бы Джулианн, если бы узнала, что он сделал со своей женой? Ни одна душа не знала постыдных подробностей того несчастного случая, ни одна душа, кроме Майкла.
– Она так много для тебя значит? – спросил племянник.
– Кто? Джулианн? Конечно, она многое для меня значит. Она носит моего ребенка.
– Забавно, как повторяется история. Сначала мой папаша, теперь ты...
Бобби встретил взгляд Майкла, точно зная, что тот имеет в виду: Кем не женился на Селесте, а он, Бобби, не собирался жениться на Джулианн.
– Это трудно объяснить. – Он вглядывался в такие же, как у него самого, суровые, точеные черты лица племянника.
Майкл был чертовски похож на Кема, на брата Бобби, – и прямыми длинными волосами, и опасным мужским обаянием.
Когда Бобби был маленьким, ему тоже хотелось быть похожим на брата, это было поклонением подростка идолу.
– Ты все еще хочешь, чтобы твой папа вернулся за тобой? – спросил Бобби. – Или это уже не имеет значения?
– Это все еще имеет значение. Но ты значишь больше. Ты был тем, кто изменил мою жизнь. – Майкл наклонился вперед, глаза у него возбужденно заблестели. – Если бы не ты, я, возможно, был бы уже в тюрьме. Или скрывался бы от закона.
– Ты изменился сам. Ты сам этого захотел.
Майкл передвинул какие-то бумаги на столе, но взгляд у него остался неподвижным.
– Это правда. Но ты никогда не переставал верить в меня.
Потому что он любил Майкла, даже больше, чем Кема. Возможно, даже больше, чем кого бы то ни было.
– Тебе было трудно со мной.
– Так и должно было быть.
И сейчас еще иногда трудно, парень не давал ему вздохнуть с облегчением.
– Я думаю, ты должен на ней жениться, дядя.
Сердце бухнуло в груди Бобби. Ему не нужна еще чья-то совесть, чей-то взывающий голос.
– Не дави на меня, Майк.
– Это нечестно по отношению к ребенку.
– Но я сделаю все для своего сына или своей дочери. Все, что только смогу. Этот ребенок слишком многое для меня значит.
– Я знаю. Но он все равно останется бастардом, незаконнорожденным. – Майкл шумно вздохнул и откинулся на спинку кресла. – Я тут приготовил кофе. Хочешь?
Бобби старался держаться небрежно, так, будто его сердце не разрывалось от сознания собственной вины.
