Она сразу смягчилась – Бобби начинал любить свое дитя, он чувствовал ту же связь с младенцем, что и она.
Джулианн прикоснулась к животу и медленно провела по нему пальцами.
– Я на это и не надеялась.
Ей предстояло сделать выбор. Ребенку нужны оба родителя, но сможет ли она жить здесь? Так далеко от дома?
И каковы будут ее отношения с Бобби?
Не будет ли ей неловко видеть его каждый день?
– Я не знаю, – сказала она, – не знаю, хорошая ли это идея.
Что, если каким-то образом откроются ее чувства к нему? А если они станут еще сильнее?
– Почему? – спросил он. – Чем эта идея нехороша?
– Дело в нас, – отозвалась она, стараясь не обнаружить своих страхов. – В большинстве случаев при встрече мы даже не будем знать, что сказать друг другу.
– Ну, через это мы пройдем и вполне сможем стать хорошими друзьями, если основательно потрудимся.
«Друзьями, вместе воспитывающими ребенка. Очень просто звучит. Господи, как все сложно!» Джулианн закрыла глаза.
Когда она их открыла, то увидела, что Бобби наблюдает за ней – пристально и строго. Он не старался спрятать свои эмоции, глубину своих желаний.
Он мечтает отдать ее малышу свое сердце.
– Ты подумаешь над моим предложением?
– Да, – ответила она.
– Ты примешь решение к завтрашнему дню? Или хотя бы прежде, чем уедешь?
– Да, – снова сказала она.
Бобби с беспокойством ждал, каким будет выбор Джулианн, и в конце концов в последний день отправился в хижину.
Он постучал в дверь, она отозвалась не сразу.
– Бобби... – Джулианн нервно пригладила взъерошенные после сна волосы. Она была еще в пижаме. – Я собиралась позвонить тебе позже.
– Извини, я стал нетерпеливым.
– Все в порядке.
Она отступила от двери, и он вошел в хижину. Она снова торопливо пригладила волосы, и он внимательно вгляделся в ее лицо.
Джулианн выглядела усталой, она, вероятно, еще ощущала последствия утреннего недомогания.
Ему захотелось обнять ее и укачать их обоих – ее и младенца, чтобы они снова заснули.
– Хочешь чаю? Я как раз готовлю себе чай.
– Нет, спасибо.
– Кофе?
Он отрицательно покачал головой.
Джулианн пошла в кухню и вернулась с керамической чашкой, села на грубо сколоченный самодельный стул и стала глядеть вдаль.
Ему опять захотелось обнять и поддержать ее.
– Я перееду сюда, – сказала она.
Волна облегчения прокатилась по его телу, и он улыбнулся. Она тоже улыбнулась.
– У меня есть некоторые условия, Бобби.
– Слушаю.
– Я не хочу чувствовать себя так, будто меня удерживают. Бесплатная хижина мне не подходит, я буду платить за аренду, как платил бы любой съемщик.
