Бобби нахмурился, глядя в чашку.
– Прости меня, – сказал он, – я был не очень любезен, когда ты сказала мне о ребенке, просто я заволновался. Я и сейчас волнуюсь.
– Я тоже, – призналась она.
Он поднял глаза:
– Никогда не представлял, что окажусь в таком положении.
Интересно, а они с женой собирались завести детей? Спросить об этом Джулианн не посмела, ей сейчас легче было говорить о Селесте, чем представлять себе Бобби с его женой.
– Майкл все еще живет на той ферме?
– Да, ее видно с этого холма. – Он указал на группу деревьев. – Вон там, за дубами. Пойдем покажу.
Он провел ее среди старых деревьев, и они остановились на краю холма. Долина была ярко-синей от цветов.
Джулианн увидела дом.
Теперь по ночам она могла представлять себе Бобби в доме Майкла.
Сколько ночей с тех пор, как они занимались любовью, она думала о нем, мечтала о нем, раздеваясь перед сном, заново переживала его прикосновения?
– Я из Оклахомы, – сказал он.
Она вздрогнула.
– Прости, что ты сказал?
– Ты спрашивала, где выросли мы с Кемом...
– Вы там были счастливы?
– Настолько, насколько может быть счастлив индейский ребенок.
Она вспомнила о розе племени чироки и о легенде его предков.
– Как ты построил это ранчо, Бобби? Как у бедного индейского ребенка получилось все это? Неужели ты был так знаменит на родео?
– Я все делал как надо, и лучше многих, но, честно говоря, ковбои родео зарабатывают значительно меньше, чем другие профессиональные спортсмены, так что я жил скромно, вкладывая почти все, что зарабатывал. Наверное, у меня оказался финансовый талант, потому что в конечном итоге я начал покупать приносившую доходы собственность. Не здесь, в Оклахоме. К тридцати годам у меня уже было несколько доходных домов.
– И ты продал их, чтобы купить Элк-Ридж?
– Да, но идея была не моя, Селеста настояла. Майклу нужна была оседлость, а эти холмы были его родиной, его домом. Так, в конечном счете, это тоже стало моим. – Он посмотрел на красно-белый сельский дом. – Хотя Майкл не считал меня своим спасителем. После смерти матери он обижался на меня за все: за то, что я был братом Кема, за попытки заставить уважать традиции предков, за требования соблюдать дисциплину. У этого ребенка было шило в одном месте.
Джулианн засмеялась, Бобби тоже. Ей вдруг захотелось поцеловать его, прижаться к его губам, распустить волосы и пропустить их сквозь пальцы.
– Я провожу тебя в хижину, – сказал он, – скоро начнет темнеть.
Они прошли между деревьями и добрались до крыльца как раз в тот момент, когда солнце окончательно исчезло за холмами.
