Киевляне снова действовали, в основном, правым крылом, которое создавало угрозы неожиданными прорывами. Как и прежде, наступая двумя эшелонами, они все чаще выходили к воротам противника, и Кузенко уже несколько раз бил по воротам.
Русевич не успевал следить за молниеносными сменами ситуаций: на штрафной площадке противника одна за другой возникали яростные схватки — и только глубокий вздох стадиона сообщал Русевичу, что гол не забит.
В натиске киевлян было что-то исступленное и отчаянное. Словно переродился за минуты перерыва Корж — он снова стал организатором нападения. Вот он смело перехватил мяч и на полном разбеге отдал ею Кузенко. Иван бросился влево; Функе не разгадал его обманного движения. Кузенко остановил мяч у самой линии поля, намереваясь ударить в центр штрафной площадки. В последнее мгновение, когда его расчет уже был разгадан защитой противника, он пробил Коржу, и тот успел вырваться к угловой отметке. Несколько замедлив игру, Корж оттянул на себя всю защиту и отпасовал выбежавшему на штрафную площадку Кузенко. Не так-то просто было ему отпасовать, — ведя мяч, он сам создал щель в «стенке» противника. Ваня не медлил, но Краус бросился вперед и успел отбить мяч грудью. Откуда-то появился Тюрин. Он словно и не принимал участия в этой атаке. Теперь он завладел мячом и тихо вкатил его в сетку ворот.
Эго внезапное появление Тюрина и неторопливость, с какой он овладел мячом и затем вкатил его в ворота, особенно его неторопливость, выражали полное пренебрежение к вратарю. Будто поблизости вовсе и не было вратаря. Краус остолбенел. С каким наслаждением вцепился бы он в горло этому русскому. Какое позорище: с ним, с «тигром ворот», не играют — балуются, словно с ребенком. Ему хотелось заплакать, закричать, упасть на землю, бить ее кулаками — эту чужую землю, где ему довелось переживать такие унижения.
Впрочем, это не изменило бы счета 3:1. Он подумал, что ему все же не следует окончательно теряться — киевляне снова вели игру широким фронтом, развертывая мощные атаки на флангах и по центру с использованием коротких и продольных передач.
По-прежнему пристально наблюдая за игрой, Русевич отметил одно важное обстоятельство: игроки «Люфтваффе» явно не выдерживали того высокого темпа, какой предложили им киевляне. Они грубили теперь не с той откровенной наглостью, какую продемонстрировали в начале игры: грозный вал возмущения, прокатившийся по трибунам, все же подействовал на них.
