Он неохотно подчинился.
— Послушай, Коржик, — заговорила она торопливым шопотом, когда они отошли от двери. — Ты заставляешь меня волноваться. Сначала я думала: какой молодец! Ты начал игру так умно и тонко… Понимаешь, было такое впечатление, словно ты всей игрой руководишь, ну точно, как дирижер оркестром, а сам остаешься корректным, больше, я бы сказала, — великодушным.
— Это неправда, — сказал он тихо. — Вначале я плохо играл.
Она погладила его руку, доверчиво прикоснулась плечом к его плечу.
— Но тебе аплодировали! Я видела это сама. Разве ты не слышал, как повторяли твою фамилию?
— Аплодировали, когда я забил гол.
Она взглянула на него с упреком:
— Ты допустил ошибку. Подумай, что важнее: минутная радость на поле или…
Она запнулась и огорченно сдвинула брови. Коржу показалось, она была готова заплакать.
— Или? — чуть слышно спросил он.
— Или твоя дальнейшая судьба?
Корж нетерпеливо оглянулся на раздевалку.
— Ты хотела сказать что-то важное, Неля.
Она, видимо, поняла, что истекают последние секунды их встречи. Решительно и прямо она посмотрела ему в глаза:
— Разве это не важно… твоя судьба? Зачем ты заставляешь меня страдать?! Сначала ты присылал записки, ревновал к этому шефу… Даже грозил! Наверное, ты хотел бы, чтобы я стояла на Крещатике с протянутой рукой. Потом, наконец-то, понял… Жизнь требует ловкости. Ты сам это говорил. И еще ты сказал мне — помнишь? — главное — уцелеть… Почему же теперь ты рискуешь? Кто для тебя дороже: приятели или я? А я — то, глупая, была уверена в тебе…
— Ты хочешь, чтобы я покинул поле?
Она схватила его руку:
— Нет-нет… Просто — не накликай беды. Оставайся в игре незаметным… Тебе ведь нужно не больше других! Пусть, другие бьют по воротам, если они такие смельчаки.
— Понимаешь ли, Неля, — проговорил он с усилием, не отнимая руку от ее локтя, — это будет похоже на предательство. Команда мне не простит. Ты в стороне, а мне-то жить с ними еще придется. Они и сейчас уже уверены, что я веду двойную игру…
Резко отдернув руку, она отступила на шаг. Как быстро изменилось выражение этих только что ласковых глаз! Теперь они смотрели холодно и зло:
— Понятно… Они для тебя дороже.
Она хотела уйти, но Корж удержал ее за локоть:
— Скажи, Неля, — спросил он, стараясь казаться спокойным. — Этот букет… Тебя заставил шеф? Ведь правда? Или ты хотела нам подарить цветы?
— Ну что ты, глупышка! — сказала она, смеясь. — Кто же мог меня заставить? Я знаю, в Киеве мне все равно не жить, и, значит, нечего и терять здесь.
