Вот подниму Я, говорит Ягве, против вас, дом Израилев, полчища народа,
И будут теснить вас от входа в Эмат до Потока пустыни.
(Ам 6, 14)
Это страшнее саранчи и хуже любого голода. От голода еще можно оправиться. Но приход Ассура — это бесповоротный конец.
И вот Амос, этот неподкупный обличитель и громовержец вдруг чуть не плачет от жалости: «Господи Боже, пощади! Как устоит Иаков? Ведь он так мал!». В самом деле, как легко раздавить Израиль, который, несмотря на свою греховность, все-таки дорог пророку. Но как это ни горько, Амос в конце концов вынужден смириться перед высшим предначертанием.
Слепота Эфраима неисцелима, как неисцелимо безумие Дамаска, Финикии, Моава, Эдома. Они враждуют между собой, натравливают друг на друга врагов, соперничают, погрязают во зле. А между тем Ягве уже опустил Свой «отвес», показав меру беззакония.
Пророк видит корзину спелых плодов. Это видение означает, что время созрело: палица занесена над бетэльским алтарем; он разделит участь «Летнего дома», самаринских дворцов и «аши-мат Шомрон», под которым пророк разумеет святилище богини Ашимы в столице [В синодальном переводе — «грех Самарийский» (Ам 8, 14)].
Дома из тесаных камней вы построили, но жить в них не будете!
Виноградники прекрасные развели, но вина от них пить не будете,
Ибо знаю Я, каково множество преступлений ваших и как тяжки грехи ваши.
(Ам 5, 11)
Израиль будет изгнан из своей земли, которой он оказался недостоин.
Но значит ли это, что Бог решил истребить его целиком? Нет, Он сохранит для грядущего Иудею, ибо там — ядро народа Божия.
В самом конце сборника речей Амоса говорится об отдаленном будущем, когда пошатнувшийся шатер Давида будет укреплен, когда грешники получат прощение, Израиль возвратится из изгнания и на нем почиет благословение. Это Царство Божие рисуется пророку еще смутно. Он говорит о нем в терминах земного плодородия: горы будут источать виноградный сок, и земля будет родить непрерывно круглый год.
Многие толкователи считали, что этот эпилог книги не мог быть написан самим Амосом. Слишком резким диссонансом звучит он на фоне его мрачных угроз [5]. Между тем не следует забывать, что если бы для Амоса все кончалось гибелью и разорением, то это вступило бы в противоречие с верой всех пророков в сэдэк — справедливость Бога. Она не тождественна человеческой справедливости, а есть нечто, связанное с верностью Творца своим обетованиям. Сэдэк — не автоматический закон, не «кармическая» связь, а глубоко личностное проявление святости Бога [
