В речах пророка возникают интонации гневного обличителя социальной неправды. Он бесстрашно высмеивает ненасытных стяжателей, живо, в лицах, изображает их в момент, когда они любуются награбленным добром, похваляясь друг перед другом. «Не своей ли силой мы добыли могущество?» А вот торговцы, с нетерпением ожидающие окончания праздников, чтобы приняться за свои привычные дела вздувать цены, обмеривать, обвешивать, «покупать неимущих за серебро и бедняков за пару сандалий». С сарказмом говорит пророк о пресыщенных столичных матронах, которые требуют от мужей изысканных вин и слушают музыку, развалясь на драгоценных ложах. Эти картины не являлись чем-то необыкновенным для любой страны, где было имущественное неравенство. Но пророк видит в этом глубокое искажение природы человека, поругание правды, греховное падение народа Божия.
По словам Амоса, благополучие власть имущих зиждется на угнетении слабых, лживости, бесчеловечности и продажности:
Они не умеют творить справедливость, — говорит Ягве,
Во дворцах своих собирают
добытое грабежом и насилием.
(Ам 3, 10)
Пророк обращается к самодовольным и беспечным царедворцам, которые не подозревают, как скоро они пожнут плоды своих преступлений:
Вы, что пьете вино из кубков,
головы елеем умащаете
и не страждете о бедах Иосифа,
Пойдете за то во главе изгнанников,
и кончится пир развращенных.
(Ам 6, 6-7)
«В это скверное время, — говорил Амос, — благоразумные помалкивают. Он прекрасно сознавал, какую ненависть возбуждают его речи, но молчать не мог даже перед лицом обвинений и угроз.
Внешняя набожность ни на йоту не оправдывала израильтян в глазах пророка. Напротив, чем больше рвения проявляли они в исполнении обрядов, в соблюдении праздников и священных церемоний, тем отчетливее обнаруживалась их неверность Богу. Дым, поднимающийся от алтаря, горы хлеба, плодов, мяса, гимны и фимиам не могут заменить жизни по заповедям Божиим. Религия, в которой ощущается оттенок сделки и вымогательства, есть оскорбление Неба. Люди должны навсегда расстаться с надеждой, будто от Бога можно откупиться.
То, что происходило в дни торжеств у жертвенников Ягве, он заклеймил как кощунство. Обряды без истинного благочестия, проявляющегося в делах и поступках, становятся глумлением над верой. За восемь веков до Евангелия Амос первый сорвал маску с фарисеев и заговорил о том, что впоследствии столь часто предавалось забвению и в Византии, и на Руси, и в Европе. Ни торжественные процессии, ни паломничества, ни золото окладов не спасут тех, кто творит зло. Их богослужение превращается в богооскорбление.
