Мы уже видели, что в учении Конфуция о государстве действительно заключались элементы либерализма. Но в его собственной стране это не привело к народовластию. «Конфуций, — говорит Крил, — положил начало созданию демократического правления, но созданные им принципы были слишком мало расширены. И самих этих принципов недостаточно. Для эффективности демократии народ в целом должен иметь активный голос при избрании своих правителей. Для этой цели необходимо создать особые методы. В Китае это никогда не получило развития; это завершилось в другой части света» [41].
Итак, конфуцианский идеал — не просто экзотическая философия. Он явился первой попыткой сформулировать учение о том, что конечная цель человека — чисто земная, что нравственность может быть укреплена независимо от религии, что все высшие запросы духа могут быть устранены из сознания, а трагичность жизни преодолена созданием гармоничного общества. Совершенно очевидно, что эта доктрина являлась общечеловеческим соблазном, а не просто китайским изобретением.
Несмотря на свое тяготение к «середине», Китай, таким образом, выдвинул два крайне противоположных решения проблемы жизни. С одной стороны, в лице Лао-цзы он возвестил миру о тайне Высшего Бытия и призывал к мистическому созерцанию. А с другой стороны, в лице Конфуция он объявил высшей ценностью земное существование и увидел спасение в устойчивом общественном режиме.
И поныне эти два направления — пассивная отрешенность и утилитарный реализм — продолжают бороться в Китае. Большой победой первого было массовое обращение китайцев в буддизм, учение, сходное с даосизмом [42]. Конфуцианская же тенденция восторжествовала в китайском коммунизме, несмотря на то, что философия Мао существенно отличается от доктрины Конфуция.
Между тем ни тот, ни другой ответ на вопрос о смысле жизни не может удовлетворить человечество. Первый вступает в глубокий и непреодолимый конфликт с фактом жизни, творения, реального мира, человеческого творчества, а второй — тщетно пытается заставить человека забыть о его высшем духовном призвании.
Теперь нам пора покинуть Срединную империю и обратиться к другому народу, чтобы услышать слово его великих учителей жизни.
ПРИМЕЧАНИЯ
Глава третья
ПО ЗАВЕТАМ ПРЕДКОВ
1.По словам одного из знатоков конфуцианства, «Лунь юй» — «лучший источник по учению Конфуция» (Н. G. Creel. Confucius, the Man and the Myth. London 1951, р. 313). В частности, он обосновывает это тем, что в «Лунь юе» содержится немало такого, что позднейшие конфуцианцы вряд ли могли поместить в книге а именно: ссоры между учениками Конфуция и его сомнительные в этическом отношении поступки. Радуль-Затуловский считает «Лунь юй» даже «единственным источником, на основе которого приходится изучать Конфуция» (Я. Радуль-Затуловский. Конфуцианство и его распространение в Японии, 1947, с. 64).
